Времена негодяев
Шрифт:
Он смутно припоминал какие-то байки на веселых площадках, что-то странное пел, подыгрывая себе на гитаре, старый Гонта. Вспомнились окровавленные тела из случайного диска по истории. Но он почти все забыл: история не география, а кого кормят ноги, тому не надо засорять голову.
— Все уже забыли, кто взорвал. — Мартын задумчиво покачал головой. Тогда, сгоряча, многих похватали. Слава богу, до самосуда не дошло. Ну, и тут же самозванцы объявились. Их всерьез не воспринимали, а они, понимаешь, очень нервничают, когда их всерьез не принимают. Вот Дубасов. Таких, как он, — десяток на округ наберется, каждый обрастает
Виктор усмехнулся. Весной, когда они шли по мосту с Ксенией, оставив за спиной темные лабиринты Хибары, Сармат вынул из кармана тряпку, развернул ее и, глянув на медальон с изображением усатого юноши с дикими глазами, взвесил его в руке и, не прерывая на ходу разговора, с размаха кинул в воду. «Варвар» — негромко ахнул за спиной Мартын, а Месроп непонятно ему возразил — «Разин». А Виктор чуть не обиделся — стоило рисковать!
— Все равно ничего не понимаю, — упрямо сказал Виктор. — История это хорошо. Но при чем здесь Сармат?
— Карту иногда разглядываешь? — спросил Мартын после недолгого молчания.
Виктор пожал плечами. Карту города они исползали по миллиметру. Сейчас он прошел бы с закрытыми глазами по любым задворкам. Кроме, конечно, Хибары и заводских развалин Покровска, пропитанных старой вонючей химией. Мартын имел в виду что-то другое.
— Ты посмотри, посмотри. — Он указал на стену, и Виктор улыбнулся. К стене была приклеена карта области, а рядом сиротливо жалась страничка из атласа с двумя полужопиями земного шара. Учить гонца географии — это умиляет. Показать бы Мартыну их карты! На добытых из черт знает каких архивов огромных листах можно разглядеть не только дома и людей, но даже цветы на подоконниках. Перед ходкой гонец запоминал свою трассу, а потом сдавал карту дежурному или оставлял на явочном флэте.
Мартын горячился, тыкал пальцем в карту и громким шепотом вещал, что Саратов — это еще не центр Вселенной, и пока они наводят порядок, выбивают шваль и помогают людям, отсюда на все стороны лежат необъятные земли, города и фермы, где много еще всякого негодяйства. Вот они здесь дрыхнут и обливают штаны самогоном, а в Пензе между тем, наверняка, пришлые лупилы режут местных, и это еще хорошо, не дай бог сговорятся, а из Тамбова уже три недели нет вестей, там дружинники разругались с регулярными частями, связь оборвана, некого послать поглядеть, а поездов оттуда тоже нет, и если его, Виктора, интересует, что творится за Волгой, то пусть он сперва отольет, а то штаны намочит, сейчас он о таких ужасах услышит…
— Ты кому это говоришь? — задремавший было Месроп вдруг поднял голову.
Мартын осекся, хмыкнул, втянул нижнюю губу, а усы сникли, и он сделался похож на обиженного моржа. Сердиться на него было невозможно. Шумный, веселый Мартын казался человеком без забот и проблем. Но Виктор знал, что три года назад Мартын был учителем и домовую школу затопило во время прорыва дамбы. Спасся только он — двенадцать детей, малыши, остались в классе. Они часто снятся ему, тогда он просыпается с криком и не может заснуть до утра. И спать он всегда ложится поздно, как можно позже, чтобы сразу наглухо забыться, но не всегда это удается, и вот он видит, как вода вдруг бьет из окон, поднимается все выше и душит одного за другим Анну, Леонида,
Однажды заполночь он рассказал о своих кошмарах Виктору, и тот понял, что Мартын должен быть все время на плаву, иначе утонет и не проснется.
— Чем ты его пугаешь? — продолжал Месроп. — Он сам может такого порассказать. И прекрасно понимает, что если не объединить людей, то все рухнет. Не от голода — фермы прокормят в сто раз больше народа, и не от болезней — после мора все нам до груши! Дичаем, братцы, вот что страшно! Лоск цивилизации сейчас настолько тонок, что не выдержит малейшей встряски.
— Ну, хорошая встряска никому не повредит, — перебил его Мартын, — а кроме того, мы почти все сохранили…
— Да, сохранили. Музеи уцелели, даже библиотеки успели переписать на диски, новую бумагу ничто не берет, а толку? Почти нет художников, писатели и поэты вовсе перевелись. Появляются изредка странные тексты, да и то неизвестно чьи.
— Анонимки? — усмехнулся Мартын.
— Нет, просто людям харкать на свою известность. Нет личного интереса. Тут еще видео… Старую культуру мы сохранили, но лень наша и дикость ее быстро сжуют. Потомкам оставим гнилые кости.
— К чему ты клонишь? — нетерпеливо спросил Мартын чуть заплетающимся языком. — Все это азы!
— Для тебя — азы. А Виктору полезно послушать.
Короткий взгляд Мартына. Виктору стало не по себе. Опять показалось, что этот разговор, как и многие до него — неслучаен. Собеседники понимают друг друга с полуслова, а ему отведена роль не только слушающего: что-то пытаются ему втолковать, хитро, исподволь, незаметно.
— Когда-то очень давно я, кажется, был специалистом по медиевистике… — Тут Месроп заметил недоуменный взгляд Виктора и пояснил: — Ну, по Средневековью, скажем так. И ты понимаешь, юноша, есть у меня мрачное подозрение, медленно переходящее в уверенность, что эти времена возвращаются.
— Так не бывает, — возразил Мартын. — Дважды в одну эпоху не войдешь.
— Ты прав, — кивнул Месроп, — но дважды в одну кучу дерьма вляпаешься запросто.
— Кто тебе сказал, что Средневековье — куча дерьма, — поднял брови Мартын. — Старые сказки про мрачное да про безысходное… Инквизицию еще вспомни, чуму!
— Вспомню. Только к Средним векам они отношения не имеют, это уже Возрождение… Ну, это длинные материи, я не о том. Медиевация сознания, вот что меня беспокоит. Социальный невротизм из года в год растет — это раз! Все поголовно смотрят фантастический эпос — я как-то любопытства ради сделал выборку программ и ахнул — почти все заказные сериалы — рыцари, волшебники, пришельцы, разбойники, маги, звездочеты… Это два!
— А что — три?
— А то, что ты прав, и дважды времена не повторяются. Но если тогда соль земли составляли святые, то сейчас… Не знаю.
— Ну, святых, пожалуй, всегда было наперечет, а вот мерзавцев хватало.
— У нас вообще нет святых.
— Хорошо. Что дальше? Ты сейчас излагаешь тезисы своего доклада на комиссии? Изучил на месте — и доложил. А доктор Мальстрем примет решение, куда сколько фондов направить, да очередной десант сбросить, из художников, скажем, или поэтов. Хранителей тайны и веры. Дальше что?