Времена негодяев
Шрифт:
— Дальше. — Месроп сцепил короткие пальцы, так что вздулись вены на руках. — Дальше… А вот что!
Он обвел их неожиданно трезвым взглядом, поднялся с места и, подсев к Виктору, обнял его за плечи.
— Дальше будет то, что мы перестанем ходить вокруг да около юноши мягкими шагами и присматриваться. Он с нами. Если у тебя есть сомнения…
— У меня нет сомнений, — так же трезво и остро ответил Мартын, — в нем я был уверен с самого начала. Твое тестирование, признай, ничего не дало.
— Возможно, — сказал Месроп. — И я вынужден доверять эмоциям.
Виктор понимал, речь идет о нем, но смысл темен и неясен. Как ни странно, настороженности не было. Он догадывался, что разговор — только начало густых событий, которых не избежать. Льстило, что ему, самому молодому из компании, доверяют и готовят к важному делу.
На лице ничего, конечно, не отразилось, и Месроп, внимательно глядевший на него, вздохнул.
— Мне бы твою выдержку!
— Так что, — спросил Мартын и кивнул в сторону двери. — Начнем?
— Погоди, дай еще раз подумать! — Месроп помассировал виски большими пальцами. — Ты прав, тянуть нельзя. Но боязно. Если он откажется, плюну, уйду.
— Я не уйду, — негромко сказал Мартын, — мне некуда, да и не брошу его. И он не откажется.
Месроп шумно выдохнул воздух.
— Тогда вперед! Буди его, медведя!
6
Мартын без скрипа отворил дверь в соседнюю комнату и через минуту вернулся, а за ним, недовольно хмурясь и отчаянно зевая, вышел Сармат. Оглядел их, встряхнулся, и улыбка тронула губы.
— Скучно без меня пить?
— Скучно, — серьезно ответил Мартын. — Ты садись, мы сейчас поговорим немного, а потом можно и спать. Выпьем немного и поговорим.
— Я не буду пить, — сказал Месроп.
— Как хочешь, а я немного… — Мартын плеснул себе, глотнул и перевел дыхание. — Вот сейчас полегчало.
Виктора пробрал озноб. Он не понимал, в чем дело, зубы стучали так, что чуть не прикусил язык. Не от волнения, мало ли какие бывают разговоры. Озноб был беспричинным и внезапным. Ноги словно ушли в холодный мокрый песок, испарина покрыла спину. Поджал под себя колени, обхватил их руками — прошло.
— Ну, в чем дело, заговорщики? — нетерпеливо спросил Сармат.
— Долго будем по мелочам ковыряться? — просипел Мартын.
Сармат, не отвечая, гладил бороду и ждал продолжения.
— Именно по мелочам! — Мартын вскочил, снова сел. — Четвертый год наводишь порядок в Саратове, три года я смотрю на это и удивляюсь — за месяц все можно уладить.
— Улаживай, кто мешает.
— Ты мешаешь, и не мне, а себе. — От возмущения Мартын стукнул кулаком по столу. Стаканы подпрыгнули. — В прошлом году могли объединиться с балашовской дружиной. Помогли бы им навести порядок, а они нам. Лишняя сотня бойцов разве помешает? Теперь они погрязли в своих дрязгах, а мы… Зимой можно было взять арсенал регуляров. Они бы с удовольствием отдали, всего-то стоило подкинуть им на месяц полсотни наших ребят.
— Зачем нам арсенал? — удивился Сармат. — В войну играть ихними стрелялками? Ломаются почем зря, заедает через раз, осечки через два…
— Не в этом дело, — нетерпеливо перебил его Мартын, — сложная техника вообще летит к черту, дело в идее.
— Какой идее? — кротко спросил Сармат.
Виктор готов был поклясться, что, в отличие от него, Сармат прекрасно понимает, к чему ведет странный разговор. Планы о слиянии сил, о сосредоточении и, наоборот, распылении, обсуждались все время, но этот ночной разговор не был похож на другие. Сармат опустил голову, но Виктор поймал его взгляд: ирония или просто насмешка блеснула в глазах.
— А вот какой идее! — возвысил голос Мартын. — Сомкнуться с регулярами, подключить дружины Балашова, Аткарска. Затем спуститься к Камышину, они что-то давно молчат. Я готов лично пройти за Волгу и посмотреть, что за дела в Ершове. Объединенными силами прочесать все в пределах досягаемости, комнату за комнатой, дом за домом, город за городом, все леса, фермы, выбить из нор всю мерзь и пусть самоуправление, наконец, заработает нормально.
— Отлично. А потом?
— Потом? Потом… — Мартын оглянулся на Месропа.
— Ага, — сказал Сармат, — на этом кончается тактика. Послушаем стратегическую разработку.
— Не такая уж и стратегическая, — улыбнулся в бороду Месроп. — Я согласен с Мартыном: чем дольше топчемся на этом пятачке, тем меньше шансов навести порядок даже на нем. Тесно, нет пространства для маневра, превращаемся в унылую жандармерию. Идея Мартына дает выход на оперативный простор. Люди ждут от нас решительных мер, от фермеров опять была делегация, в лесах снова появились негодяи, сожгли и разграбили несколько ферм. У милиции руки не доходят, а в дружине людей не хватает, да и нет четкой структуры. Ребята у нас один к одному, но все равно вольница, куда нам до регуляров…
— Понял, — восхитился Сармат, — вы предлагаете создать армию. Ну, генералы-полковники, отцы-командиры!..
— Смеяться будешь, когда лупилы сговорятся с бандами, а те с лесовиками, и возьмут город. Какая армия в наши времена, когда каждый сам по себе! До армии нам еще знаешь сколько размножаться?! Да и не прокормить армию. Зачем нам армия, когда есть дружина. Кстати, ты знаешь, как тебя за глаза называют дружинники? Виктор, скажи ему.
— Князь, — сказал Виктор, — Князем его зовут…
Он увидел взгляд Сармата и осекся. Тяжелый мрачный взгляд, темный в отчаянной безнадежности. Но на миг, не больше, полыхнула в нем и гордость.
Действительно, молодые дружинники между собой звали его Князем, сначала с добродушной усмешкой, а потом привыкли, кличка прижилась и у дружинников постарше.
— Магия старых имен еще жива, — вкрадчиво сказал Месроп. — Смешно сказать, но народная дружина — это обыденно, а княжеская — звучит, а?! Что-то просыпается далекое, забытое, но очень романтичное и красивое князь на белом коне, в сияющих доспехах, за ним ратники, мечи сверкают… Жаль, что твой меч пропал.