Времена негодяев
Шрифт:
— Ничего не понимаю.
— Носитель сущности и сама сущность не одно и то же.
— Не понимаю, — упрямо продолжал Виктор.
— Ну как тебе сказать… Во-первых, они просто не успели найти добровольца, все раскручивается слишком быстро. Следуя воле своего учителя, они вынуждены отдать имение свое миру. Будь у них больше времени, нашли бы молодого неофита.
— Это опасно?
— По всей видимости — да. Своего рода жертвоприношение… Нет, неверно, это скорее единоборство. Точнее, ритуальная битва одновременно с богом и с дьяволом.
— Но ведь они не существуют! По крайней мере, для них.
— Ты попал в точку. С несуществующими богами сражаться гораздо трудней. Честно говоря — совершенно безнадежно. Но это пустой разговор. Никто из них не решается принести себя в жертву.
— Не уверен, — тихо сказал Виктор.
Месроп быстро глянул на дверь, поманил его пальцем к себе и подошел к окну. Указал пальцем на свое ухо.
Виктор шепотом поведал о своей встрече с Петром, не сказав ничего о дискете. Так, случайная встреча с пьяным неофитом, который готовится лечь на амбразуру или взойти, куда попросят.
— Что же ты молчал, — яростно прошипел Месроп, — вот молчун чертов!
— Интересно, — насупил брови Виктор, — и Адаму я должен был рассказать?
Уткнувшись носом в стекло, Месроп тяжело сопел. Виктор смотрел на улицу. Второй этаж. По карнизу до киоска, а с него на купол платформы. На все двадцать секунд. Сумеет Месроп пройти по карнизу? Широкий, сантиметров сорок.
— Цейтнот, — сказал Месроп, — не могу сосредоточиться и выработать план. Все летит кувырком. Я почти договорился с… одним человеком. Обещал приехать к нам в Саратов и научить всему. Что же получается — врал? Или только посвященные знают? Боюсь, наша авантюра с треском рассыпалась. Сармат будет смеяться…
Виктор пожал плечами.
— Тебе хорошо, — горестно усмехнулся Месроп, — а мы с Мартыном вокруг этих ребят много чего закрутили. Теперь у нас считанные часы или минуты. Что делать?
— Вести себя достойно, — неожиданно раздался голос за спиной.
8
В комнату вошел Адам, а за ним и Широкоплечий, вынимая на ходу из уха шарик с круглой пружинкой.
— Очень достойное занятие — подслушивать! — с досадой сказал Месроп.
— С такими партнерами ничего другого не остается, — отпарировал Адам.
Он укоризненно погрозил пальцем Виктору и уселся за стол. Широкоплечий включил экран и медленно пошел по точкам.
— Вы очень самоуверенны, — сказал Адам. — Информация молодого человека интересна. Но! — Он поднял палец. — Вы думаете, что информация с наших камер не идет еще куда-нибудь? Вы полагаете, что мы одни напичкали камерами дом на улице Занаду? Мы здесь пытаемся обмануть друг друга, а в это время наши подопечные, возможно, начали ритуал провозглашения финального заклятия. События приобретают такой угрожающий характер, что там, — опять поднятый палец, но на этот раз не назидающий, а просто показывающий вверх, — могут принять соответствующее решение, и мы вместе с нашими богочеловеками рискуем в ближайшее время обратиться в пепел. Что вы об этом думаете?
— Я ничего не думаю, — сухо ответил Месроп.
— Правильная оценка своих возможностей, — кивнул головой Адам. — А я вот думаю, что сейчас чьи-то пальцы ложатся на пыльные кнопки…
— Гхм! — произнес Широкоплечий.
— Бросьте! — отмахнулся Адам. — Мы сгорим вместе, если эта дрянь на орбите сработает. Одна надежда, что за долгие годы там все разрядилось.
— А-га, — медленно протянул Месроп. — Лазерная бомба.
— Так, — согласился Адам. — И поверьте, я не знаю, где и кто держит в прицеле дом на улице Занаду. Не знаю радиуса поражения. Не знаю, блеф это или на самом деле у них есть коды…
— У кого это — у них? — спросил Месроп.
— Гхм, — вторично сказал Широкоплечий, и Адам замолчал.
На экране мелькали коридоры, комнаты. Широкоплечий вопросительно поглядывал на Адама.
— Ну-ка, минуточку, — сказал вдруг Месроп.
Виктор подошел к столу и встал за спиной Широкоплечего. Тот недовольно дернул плечом, но промолчал.
Это был круглый зал, Виктор вспомнил, что камеру прилепили на балкончике. Сверху почти невозможно разглядеть лица, но Виктор готов был поклясться, что фигура в центре — Петро. А когда Широкоплечий тронул сенсоры и дал наплыв, тот на миг поднял голову, и Виктор вздрогнул, увидев его абсолютно трезвые злые глаза.
К стене прижались пятеро людей, и Виктор догадался, что именно они и именно сейчас отдадут ему части целого. Во что превратится парень, стоящий в центре, после того, как станет носителем целого? Виктор почувствовал, как вспотела спина. Он хотел снять куртку, даже взялся за лацкан и потянул его, но тяжелый пестик ткнулся в бок, и он передумал.
Сверху было видно, как пятеро медленно пошли по кругу, один за другим, раскачиваясь из стороны в сторону. Один время от времени всплескивал руками, другой держал руки за спиной, остальные просто шли, переваливаясь, как утки.
Тот, кто всплескивал руками, начал сужать круги и, наконец, подошел к Петру. Они соприкоснулись ладонями и, хотя Широкоплечий усилил звук до предела, ничего, кроме тяжелого дыхания, услышать не удалось. На секунду или две экран покрылся кляксами-вспышками помех. Потом подошел второй, третий… И каждый раз возникали краткие помехи. Виктор обратил внимание на пульсирующий гул. Вначале еле слышный, он нарастал, давил на уши. Адам и Месроп переглянулись.
Последний носитель оказался женщиной. Гул стал невыносимым, и Широкоплечий убавил звук. Но скачущий ритм все равно болезненно отзывался в голове.
Пятеро разбежались в стороны и, раскинув руки, прижались к стене. Петро стоял, нелепо задрав локти и слабо шевелил опущенными вниз пальцами. Потом медленно закружился на месте, оседая. Когда он распластался на полу, Широкоплечий дал крупный план.
Виктор облегченно выдохнул — гул исчез. Вглядевшись в глаза лежащего на полу человека с искаженным в гримасе ртом, он понял, что тот мертв. В следующий миг вспомнил, что на полу лежит Петро. Целое убило его.
— Теперь он ничего не скажет, — прошептал Адам.