Времени нет

Халил Рустем

На четвертом он застал закрытую дверцу. Кабина продолжила движение вверх — значит, в лифт кто-то вошел.

На шестом Эдем обнаружил, кто — пожилая уборщица выкатывала тележку. Эдем решил играть на опережение и поднялся сразу на два пролета.

Лифт остановился на девятом.

Эдем услышал его сигнал еще на лестнице. Он приоткрыл дверь пожарного выхода и наконец увидел спину водителя «ауди».

Человек.

В медленной погоне по городу Эдем потерял нужную машину и преследовал не ту! Как много белых ауди на киевских улицах. И вот водитель

одной из них скрылся за стеклянной дверью.

Эдем оперся на колени, чтобы перевести дух. Нашествие исчезло. Преследование придуманной Инары было деструктивным порывом и не могло окончиться иначе.

Эдем вошел в кабину, где еще стоял запах мужского одеколона, и нажал единицу.

На него снова свалилась усталость, словно он пробежал полумарафон. Проезжая четвертый этаж, он решил, что Инара, мелькнувшая у больничной двери, была иллюзией. Выдумкой его воображения, подогретой коньяком. Во всем виновата парочка в утреннем парке — она напомнила ему о том, что не сбылось.

Лифт остановился, пропищал сигнал, дверца отворилась.

Перед Эдемом стояла Инара.

Ее красота, которая когда-то была только эскизом начинающего художника, теперь превратилась в полотно мастера. Губы стали отчетливее, нефритовые глаза — насыщеннее. Но это была та же Инара, которую Эдем когда-то оставил на шумной автобусной остановке.

Ноги сами вынесли Эдема из лифта. Сосредоточенная на своих мыслях Инара скользнула по нему беглым взглядом и нажала кнопку нужного этажа. Эдем не смел обернуться.

Хлопнула дверца, кабина помчалась прочь. У лифта застыла фигура, которую облили водой и выставили на мороз.

Инара его не узнала.

1.8

Бывают дни, которые нужно просто пережить. К тому дню, которого пережить нельзя.

Когда Эдем включил свет в своей прихожей, он увидел не взъерошенного мужчину с бутылкой виски — к этому отражению Эдем уже привык за время болезни — он обнаружил мужчину, который уже не будет бегать по утрам.

Мужчина бросил пропахшую рубашку в корзину с грязным бельем. Муж вылил остатки виски в стакан и отправил бутылку в мусорное ведро.

Мужчина оторвал от гроздья в холодильнике несколько виноградин и бросил их в рот. Единственное, в чем он отклонился от сценария многих своих вечеров, — не захлопнул входную дверь.

Вскоре стакан был вымыт и сох на салфетке. Мужчина не изменял своей аккуратности до последнего.

Пистолет за поясом мешал, и Эдем его вынул. Ему понравилось собственное отражение с оружием в руке. Пусть он и отпустил вожжи своей жизни, но смертью своей мог распоряжаться, как считает нужным.

Эдем чувствовал себя трезвым, как тибетский монах. Он удивительно осознавал, что собирается сделать, и что это решение — единственно правильное. Без прощальной записки, без последних звонков. Да, как это сделал сегодня Фростов.

Эдем снял оружие с предохранителя, загнал патрон в дуло и поднял пистолет к подбородку. Нет человека, ради которого он хотел бы сохранить это лицо таким. Родители

уже умерли, от друзей, узнав о болезни, он отвернулся сам, а Артур — врач, его таким зрелищем не испугать.

Долгие годы в глубинах его памяти сохранялось воспоминание о рыжей девушке. Он не вел с ней бесед, не думал, какую судьбу она выбрала, не задумывался, чем она могла заниматься в этот момент: колыхать ребенка на качелях, читать доклад на еженедельном совещании, заказывать кофе в шумном кафе… достаточно было знать, что этот девушка есть, что они однажды могут снова встретиться, и она вспомнит звездную ночь их первого знакомства. Но сегодня эта девушка безразлично скользнула по нему взглядом.

Эдем положил палец на спусковой крючок.

— Стой! — сказал он, прежде чем он зажмурился.

И вместо Эдема в овальном зеркале прихожей возникла седая фигура около пятидесяти в клетчатом пиджаке с серыми белками глаз.

1.9

— Стой! — снова приказало видение. — Дуло в пол.

Эдем опустил пистолет. Похоже, он допился до чертиков. Нельзя лишать себя жизни в хмельном порыве — холодными должны оставаться и сердце, и голова.

— Когда вернешься, я еще буду здесь, — предупредила фигуру.

«Откуда вернусь?» — хотел поинтересоваться Эдем, но не успел — бросился к унитазу выворачивать желудок.

Когда поток наконец иссяк, Эдем подставил лицо под прохладную воду. Продолжая вытираться, он вышел в прихожую и обнаружил, что в голове не прояснилось — седой мужчина тоже смотрел на него из зеркала.

— А ты крепкий хлоп, — похвалил он. — Редко обходится без истерик.

Эдем закрыл лицо полотенцем и прислонился к стене. С минуту он глубоко дышал, восстанавливая сердечный ритм. Вспомнил, что оставил телефон в палате — если и вызвать скорую, то разве что от соседей. Да что он скажет диспетчеру: приезжайте, потому что у меня психоз?

Человек в зеркале нетерпеливо перебирал пальцами.

— Достаточно попыток объяснять очевидное, — он заметил, как Эдем смотрит из-под полотенца. — Я не выдумка, а у тебя не белая горячка — хотя с тем, как ты в последнее время пил, это было бы неудивительно. Перейдем к делу. Возьми колоду карт.

Эдем коснулся зеркала. И хотя на ощупь оно было таким, как всегда, он решил, что кто-то решил разыграть его и заменил зеркало тонким дисплеем.

— Карты в верхней тумбочке шкафа, — напомнил мужчина.

Эдем не удивился, что зрительный гость знал это место. Вероятно, карты были частью сценария, и Эдему стало интересно подыграть ему. Он бросил полотенце на спинку стула и пошел за картой.

Незнакомец заставил Эдема вздрогнуть, появившись в зеркале стенового шкафа. Кто действительно всерьез потратился на розыгрыш, если установил экран и здесь.

— Хорошо перетасуй и вынь любую. Это будет красная семерка.

Эдем проверил карты: обычные, из глянцевого картона, гнутся, как и положено, разной масти и разной ценности. Эдем их перетасовал и приподнял верхнюю.