Времени нет
Шрифт:
— Поступок мужчины с яйцами, — добавила брюнетка. — Но не с такими, конечно, — и когда повар поставил перед ней тарелку, она снова залилась смехом.
Лера и Леночка — вдруг вспомнил Эдем имена девушек. Их настроение передалось и ему. Он рассмеялся.
— Вопрос на засыпку. Что бы вы сделали, если бы у вас на один день появился миллиард?
Вопрос понравился девушкам.
— Мне хватило бы и миллиона. Я бы села на свой самолет, — мечтательно сказала Лера, — позавтракала бы в Лондоне с Бекхэмом, английский завтрак, все прилично. Зашла бы в несколько магазинов. Потом немного полежала бы на пляже Лазурного берега. Залетела бы за шоколадками в Швейцарию,
— А я бы занялась благотворительностью, — сказала Аленка. — Открыла бы школу для умных девочек. Построила бы приют для брошенных животных. Создала бы юридическую компанию, которая бесплатно помогала бороться с домашним насилием. Организовала бы центр моды, в котором будут проходить показы лучших коллекций Европы. И второй — арт-центр, наверное, тоже. Создала бы фонд для поддержки женщин, служащих в армии, и их детей, если, не дай Бог, останутся без мамы. Ну и еще, в свободное время вела бы свою программу о хорошем вкусе.
— Боже, о чем ты думал, создавая наращенные волосы, шеллак и инстаграммниц, у которых проблемы либо с логистикой, либо с таймингом, — пробормотала себе под нос Иванка.
Эдем взял чашку и пересел к ней за барную стойку.
— Иванко, а ты?
Она удачна, будто ее отрывают от интересного мира финансовой аналитики.
— Купила бы удочку.
— Что?
— Вложила бы деньги так, чтобы проценты от них каждый год шли во благо. Два процента от миллиарда — это двадцать миллионов в год. Эта удочка могла бы ловить с этого дня и если не до бесконечности, то до ближайшего мирового катаклизма.
Кофе немного горчил — Виктор Шевченко любил именно такой. Эдем поморщился и попросил повара заварить чай.
— А для себя?
Иванка снова сделала вид, что погрузилась в мир финансов, и Эдем постучал ложкой по чашке, чтобы отвлечь ее:
— Что бы ты сделала для себя?
Иванка допила кофе, закрыла крышку ноутбука и поднялась.
— Я бы купила красный "Шевроле Корветт" последней модели — и чихать на косые взгляды и завистливые сплетни, — взяла бы мою Катю и мы просто уехали бы. Конечно, получилось бы медленнее, чем на вашем вертолете. Но ведь здесь не важно, как много ты проедешь за день, здесь главное — убежать.
Так Эдему напомнили, что у него есть вертолет. На таком транспорте он еще не добрался до места пробежки.
3.3
Вертолет летел над Днепром, отражаясь акулой в темно-синей глади, а рассеченный рекой Киев горел золотом деревьев и соборов. Пилот превратился сегодня в пассажира и теперь улыбался утреннему солнцу — наконец-то он мог расслабиться на высоте. Если бы сейчас у Эдема спросили, что такое настоящее чудо, он рассказал бы о чувствах человека, который впервые в жизни коснулся ручки вертолета и понял, что легко поднимет его в воздух. Он рассказал бы о чужом знании как источнике силы, который с каждым вдохом наполняет тебя неожиданными способностями и умениями.
— Киев как игрушечный, никогда не замечал этого, — признался пилот Эдему, когда когти железной птицы коснулись земли и лопасти замедлили ход. Он тоже сегодня открывал для себя что-нибудь новое.
Они приземлились на Трухановом острове. Узнав о пункте назначения, начальник охраны с позывным
Он затянул шнуровки и побежал по протоптанным дорожкам под поп-музыку нулевых, на шаг опережая свои дурные мысли. Зато тенью шел за ним. Эдем уже год изучал Киев в утренних пробежках, но впервые он бежал не один.
Он представил, что все могло быть иначе. Если вселенная бесконечна, возможно, существует где-то параллельный мир, в котором Эдем также бежит по широкой тропе зеленого острова посреди шумного города. Ему не нужны наушники, потому что в том параллельном мире он не один. Слева от него — Инара в белой спортивной куртке, и оранжевые шнурки от капюшона подпрыгивают в такт с ней. А справа — мальчишка четырнадцати лет. Он может обогнать их обоих, потому что бег — это его жизнь, но он снисходителен. И только иногда парень дурачит, опережает родителей на несколько корпусов, а потом корчит им гримасы или внезапно исчезает за поворотом, чтобы выскочить из кустов.
Это могло быть их игрой. Ежедневный сюрприз, с которого начинается день. Эдем привозил бы их в те уголки Киева, где они еще не бегали или наоборот — в давно знакомые и близкие места.
А может быть, этим мальчишкой мог быть сам Эдем. Рядом бежали его родители — не биологические, а настоящие. Мама иногда в шутку задела бы отца плечом, и он время от времени спотыкался бы, потому что на жену смотрел бы чаще, чем под ноги.
Асфальтовую дорожку сменила утоптанная земля, затем под ногами рассыпался песок. Но вот кроссовки снова отталкиваются от твердой почвы. Эдем оглянулся на Затойчи — с того пот лил, как из лейки, — и понял, что уже почти пол часа парит в облаках сослагательного наклонения.
Прежде чем вернуться в вертолет, Эдем спустился в Днепр. Надо было решить, как провести этот день. Сегодня у него есть одна супервозможность — огромные деньги, и всего несколько часов, чтобы ее использовать. Но как — Эдем пока не представлял. Если для своего удовольствия, то владение миллиардом теряет смысл — с таким же успехом можно было оказаться в теле более бедного человека, ведь любые твои фантазии уложатся в сумму и с шестью нулями.
Здесь, у реки, его и нашла Иванка. В спортивном костюме цвета бороды Абдель-Керима и с рюкзаком за плечами, с которым она разводилась только в душевой. Из его необъятного брюха она вынула Эдему бутылку воды, вторую бросила Затойчи, отдыхавшему на холме. Потом девушка села на песок у воды и разулась.
— А ты что здесь делаешь? — спросил Эдем только после трех жадных глотков.
— Пришла с известием. Надежные источники сообщают: антикоррупционная прокуратура готовится вызвать на допрос братьев Белевичей.
— Ха! — Эдем от неожиданности пролил воду на костюм.
Застройщики братья Билевичи — владельцы компании, в которой работал покойный Олег Фростов. Это они использовали незаконные схемы, обнаруженные Фростом, и они же, Эдем был в этом уверен, подвели своего бухгалтера под монастырь. Драгоценное время, проведенное вчера с прокурором Мостовым, не развеялось по ветру — бюрократическая машина двигалась.