Времени нет
Шрифт:
Низкие ограждения для пешеходов радовали глаз сочетанием желтого и голубого. Рестораны приглашали в шатры на широких тротуарах тех, кто не боится обедать на осенней улице. Выглядели потенциальных клиентов парковщики в грязных салатовых жилетках.
А какой бы могла быть их жизнь, если бы Инара не отказалась от ребенка? Если бы Эдем, став молодым отцом, посвящал время не карьере адвоката, а семье? Это было бы поводом для внутренних терзаний или тихого счастья? Выдержали бы их с Инарой отношения — любовь еще двух подростков — испытание подгузниками, безденежьем,
Они остановились на светофоре, который покачивался вверху и заслонял собой безграничную синеву неба.
Нельзя жить сослагательным способом, напомнил себе Эдем. Это главное правило человека, узнавшего о смертельной болезни: не задавать себе вопросов «почему я?» и «а если бы я поступил иначе?» И пусть пути уже осталось мало, но он еще жив. Если не можешь исправить прошлое, начни исправлять будущее.
Их снова остановил красный свет. Но теперь на голубом полотне были не только мазки светофора. Художник схватил расчерченный на прямоугольнике синий стеклянный тубус и воткнул его в угол композиции. «Три кита» — один из трех небоскребов, сдававшихся под магазины, офисы и развлекательные центры, — навис прямо над машиной. Через несколько часов Эдем вспомнит эту картину в ветровом стекле: это не подсказка, а его судьба…
— Верни туда.
Автомобиль въехал в подземный паркинг.
Водитель остался в автомобиле, а они поднялись на первый этаж: Эдем и Затойчи, не отходивший от него ни на шаг, и Иванка, которая вышла только потому, что в паркинге не ловил Интернет.
Справа от лифта был автосалон, слева — ювелирный магазин. Эдему не требовалось ни то, ни другое — он шел во внутренний двор. Розява у стеклянных дверей салона жадно рассматривал алый «шевроле», терпеливо ожидавший своего покупателя.
— Можно вечно смотреть на воду, огонь и эту машину, — сказал он остановившейся рядом Иванке, немного отставшей от группы.
Эдем тоже услышал эти слова — и его осенило. В первый раз в жизни он мог зайти в любой киевский салон, купить машину по вкусу и поехать на ней дальше. Не ради авто, не ради поездки, а чтобы ощутить силу больших денег. Но для такого ощущения этого оказалось маловато.
3.7
Эдем стоял в центре Земли. Три кита открылись четыре года назад, но он здесь был впервые — как и Виктор Шевченко.
Три 21-этажных торгово-офисных центра архитектор разместил по краям большого круга. Сходные здания из синего стекла, в котором отражались редкие тучи, — здесь можно было бы расселить всех жителей немаленького городка. Широкие входы напоминали пасти китов, а фонтаны стилизованы так, словно вылетали из китового дыхала.
На площадке между этими сооружениями бурлила жизнь. Здесь пили кофе из фиолетовых и оранжевых мобильных кафе, капали на белые рубашки кетчупом из хот-догов, громко разговаривали по мобильному, жмурились от голубых брызг фонтанов и, присев на корточки на неестественно зеленом газоне, завершали свои проекты.
Желтые кафельные дорожки сплетались в кольца. Три самых широких тянулись из китовых пастей
— Эй, привет! А вы Виктор Шевченко? — от кучки молодых офисных работников в одинаковых белых рубашках отделился один с черными бровями, словно он подкрашивал их каждое утро.
"Ты опоздал, парень, слава была у меня вчера", — заметил Эдем самому себе — не говорить же это вслух. Затойчи был в нескольких шагах и, взяв руки в бока, делал вид, что читает вывески, но Эдем знал: эта поза обманчива, в случае угрозы он рвется пушечным ядром, чтобы защитить босса.
— Скажите, а как это, когда можешь купить все, что захочешь?
Что ж, парню нужна была смелость, чтобы задать второй вопрос, не получив ответа на первый.
— Начинаешь хотеть непродающихся вещей, — ответил Эдем и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
Но ведь мог он сказать и иначе. Например, что огромные деньги — это огромные возможности оставить свой след в этом мире.
Но что это может быть следом?
Эдем подумал, как бы на его месте поступила Инара. Благотворительность — вот чем она бы занялась. Но ответ не оригинален. Спросите у коллеги, что он сделал бы с миллиардом — при условии, что у него нет ни родных, которым он мог передать эти деньги, ни собственного будущего, ради которого он мог бы их беречь. Благотворительность, ответит коллега.
Эдема такой выбор не устраивал. Если уж тратить большие деньги, то так, чтобы они оставили огромное отражение слона, а не множество птичьих следов. Он чувствовал: ответ прост, осталось только нащупать его. Увидеть ее в одном из сотен окон. Распознать в струях фонтанов. Так Ньютон ждет своего яблока. Так Архимед наполняет ванночку. Так Менделеев готовится ко сну.
Иванка купила бутылку воды и, не найдя свободной скамейки, выбрала безопасный от экстравертов кусочек газона, уселась по-турецки и вынула ноутбук.
Эдем вдруг вспомнил эпизод из жизни Виктора Шевченко: разговор в гостях у Гуру — тот был еще жив и полон сил. Хозяин дома сидел у края бассейна, свесив ноги, грелся на солнце и наблюдал за внуками, игравшими в воде.
Шевченко пришел к Гуру по совету. Тот выслушал его, потом молча протянул пустую бутылку и спросил:
— Что такое деньги?
— Возможности, — Шевченко никак не мог понять, что особенного в этой бутылке из-под воды.
— Еще вариант?
— Ответственность.
— Еще вариант?
Шевченко пожал плечами.
— Свобода.
Теперь Гуру забрал у него бутылку.
— Все ответы были правильными, — сказал он. — Деньги — это пустая бутылка. И тебе решать, чем ее наполнять: водой, ромом или бензином. Если ты считаешь, что деньги это возможности, значит, так оно и есть. Если воспринимаешь деньги как ответственность, значит они действительно тебя обязывают. Если же твоя бутылка до краев наполнена свободой, это значит, что ты накапливаешь деньги, чтобы разорвать свои цепи.