Время борьбы
Шрифт:
– Ежегодно?
– Да, каждый год. И школы, библиотеки, детские сады, больницы и поликлиники... К нам ездила вся страна учиться.
– Сами вы тоже на этом учились?
– Когда слышу выражение «школа жизни», вспоминаю те замечательные годы. Потом меня пригласили на Старую площадь, в ЦК. Уже был поздний Брежнев. Я его делю на раннего и позднего. Считаю, что он многое сделал в первой части. А после его инсульта в 1976 году стала складываться та атмосфера, в которой произрастали Горбачевы, Яковлевы, Шеварднадзе, ельцины, эти безответственные, хамоватые, беспринципные люди, готовые за должность продать все, что угодно.
Я тогда сказал начальству на Старой площади, что не верю в успех реформаторов,
Тогда я впервые объехал всю страну, воочию увидел ее богатства и размах колоссальных советских строек. Помню, когда в первый раз был на Саяно-Шушенской ГЭС и глядел на эту стодвадцатиметровую плотину, у меня шапка падала. Какие в Сибири просторы, пласты угля, богатейшие запасы нефти, газа, алмазные трубки! И сколько было не только великих дел, но и замыслов! Мне казалось, страна врывается в XXI век на полных парах. У нас же были миллионы строителей – в одном «Братскгэсстрое» 107 тысяч человек – от Урала до Сахалина. Могли прийти в тайгу или в чистое поле и возвести за два-три года целые города.
От всего этого было очень острое ощущение, что нам достались в наследство потрясающая держава, удивительно справедливый советский строй, народ-подвижник, народ-духовник, народ-герой, победитель – и тут вдруг стали ломать систему управления. КПСС – это ведь не просто партия, это система управления, а ее начали ломать беспощадно. Какие реформы, когда ты крушишь все системы жизнеобеспечения, не предлагая взамен ничего! И когда Яковлев сидел у себя в кабинете и, стуча по толстой папке, кричал: «Вот проект перестройки, мы эту страну перевернем!» – я сидел и думал: как же так? Страна с многомиллионным народом, с огромным и сложным производством, с атомными реакторами, у нас же 30 тысяч особо опасных производств было – и как это можно? Вот почему родилась тогда статья «Архитектор у развалин». Ее не напечатал бы никто – напечатал Чикин в «Советской России». Но, принимая статью, сказал: «Если кто-то третий будет знать – вытащат из газеты и пустят под нож».
– Да, по тому времени это был серьезный поступок.
– Я очень благодарен Чикину за его мужество и смелость. Яковлев тогда открыто сказал, что сделал две кадровые ошибки: не освободил Чикина и просмотрел Зюганова.
– Интересно, а как Яковлев и Горбачев реагировали на ту статью?
– Она вышла как раз накануне Дня Победы. И вот в Александровском саду, в святом месте, у могилы Неизвестного солдата, Горбачев ногами от ярости топал, и слюна вожжой у него летела.
А сколько сразу зарядили против меня газетных стволов и какие залпы пошли... Но самое любопытное – другое. Многие члены Политбюро подходили и говорили: «Молодец, спасибо». Но когда вместе собрались на совещание, куда меня вызвали, то так лупили, что кости трещали.
– Вот это ужасно. Вот психологический феномен для размышления.
– И сегодня бывшие коллеги так лупят. После всего, что пришлось пережить во время подготовки к думским выборам, после той «отвязанной» карауловщины, после потока лжи, клеветы, десятков спецопераций со стороны «партии власти» – ну зачем, спрашивается, вы становитесь в их ряд? Да, есть ошибки, упущения, что-то не так сделали. Но разве это партийная товарищеская критика?
– Больше похоже на другое.
– Опять и опять скажу: лупят не по мне, лупят по партии, по идее. Наша партия – хранитель советского гена, красного смысла, великой истории, уникального эксперимента, потрясающего проекта. И вот надо все это убить, растоптать, уничтожить, чтобы не осталось даже в мыслях, в сознании у людей. В этом главная задача того, что происходит.
Посмотрите, у меня за последние годы вышло несколько книг. Они изданы на всех основных языках мира. Я же не просил, чтобы издавали. Значит, есть потребность, есть в них что-то, представляющее интерес. Но вот спора со мной по существу поставленных проблем никто из «критиков» не ведет.
– Идет просто дискредитация, так ведь?
– Это называется «черная война». Какие там Геббельсы, гитлеры, ЦРУ! Они тут и в подметки не годятся. Вроде бы очевидно, что «кротиная политика» провалилась, и тем не менее находятся люди, в том числе в партии, которые не выполняют решения, принятые на партийных собраниях и конференциях. Опять реализуют заказ. Какую надо иметь зависимость, чтобы не слушать свои партийные организации, а плясать под дудку той же самой мафии. Ведь прямо властью сказано: пока есть КПРФ, мы не можем создать на левом фланге свою организацию.
– Послушную и управляемую?
– Разумеется. Отмечу одну особенность. Рядовые люди нутром всё чувствуют. Приходишь в первичку – критикуют, спрашивают, но по-товарищески, искренне, с желанием помочь, поддержать, плечо подставить. И почта от этих людей какая идет!
– Геннадий Андреевич, вот этот ярлык, приклеенный вам: «вождизм». Наверное, подразумеваются высокомерие, отрыв от людей, противопоставление себя большинству. Если искренне, вы чувствуете за собой такой грех?
– Я все эти годы на виду, не в кабинете. У меня по 100 суток командировок каждый год, по 300–350 встреч в коллективах. Объехал, обошел, истоптал всю страну. Выступал и в рабочих аудиториях, и перед крестьянами в поле, и в университетах – перед студентами и академиками...
– Может, это раздражает? Не каждый способен.
– Ну какой вождизм? Любое решение принимается коллегиальным образом. Смешно, хотя и грустно, слушать все эти глупости. Ко мне приходят некоторые и говорят: слушай, что ты нажил за свои труды? Я отвечаю: у меня много друзей, меня друзья не предали. У меня прекрасная библиотека, я очень люблю читать, исследовать, анализировать. Я сам немало написал, и оказалось это нужным, востребованным. Какие еще нужны капиталы? У меня есть главный капитал. Я могу написать фамилию Зюганов и поставить точку. И дальше не расшифровывать. Но тем не менее, может быть, и поэтому так беспощадно бьют.
– Я думаю, и поэтому. А когда воссоздавалась КПРФ после августа 91-го, наверное, далеко не все даже из близких вам людей верили, что возможно возрождение Коммунистической партии в России. Вы были в числе тех, кто верил. Скажите, сейчас, по прошествии времени, как вы смотрите на нашу партию? Что в ней видится вам залогом ее силы и какие проблемы больше всего волнуют и беспокоят?
– Признаюсь, когда начинали обсуждать возможность возрождения партии, некоторые товарищи смотрели на меня как на чудака. Но я говорил, что абсолютно не сомневаюсь: жизнь востребует. Когда изучал историю КПСС, то видел, что в ней всегда боролись как бы две партии: партия патриотов, партия народа, справедливости – и партия тщеславия, карьеры, партия русофобская, которая смотрела на Россию как на вязанку хвороста для разжигания мировой революции. Партия героев, тружеников, подвижников – и партия интриганов, которые затевали всякие склоки, расчищая себе дорогу к руководящим креслам, идя к этим креслам нередко по трупам.