Время бусово
Шрифт:
Чем севернее располагались славянские города, тем больше было вокруг вековых лесов и меньше пашен и степей. А Славгород, или по иному Словенск — стольный град ильменских словенов, основанный прародителем славян, Отцом Словеном, еще в незапамятные века, так тот, вообще, среди лесов и рек затерялся, болотами непроходимыми отгородился, пристроившись на берегу Волхова, рядом с Ильмень-озером. Град Словенск был полностью деревянным: и дома, и крыши, и стены крепости, и терема лучших людей, как правило, занимавшихся торговлей с соседними племенами; даже дорожки у домов, и те были деревянными плахами вымощены, чтобы не только во время дождей или же в осеннюю пору, когда раскрываются хляби небесные, в грязи болотной не утонуть, но и сапожек местным красавицам не испачкать. А славгородки не только прекрасны, но и горделивы, и заносчивы. Каж-дая себя чуть ли не самой Ладой мнит!..
Князем в Словенске был Боривой, далекий потомок прародителя Словена, муж грузный и малоразговорчивый, сплошь заросший, как лесной кудесник, волосами, на медведя с голыми руками хаживавший и сам на медведя чем-то смахивающий, имевший четверых сыновей, старшему из которых, нареченному Словеном, по-видимому, по тради-ции в честь легендарного предка, было лет пятнадцать. Отрок Словен больше походил на мать, княгиню Светозару — светловолосый, с голу-быми, как само небо, и такими же бездонными глазами, чем на отца, лесного хозяина. Он сразу же потянулся к Бусу и Злату, слушая, затаив дыхание, их рассказы о путешествии и дорожных приключениях. Осо-бенно ему понравилось то, как Радослава спасла Буса на охоте от вепря и стала его женой и теперь вместе с отрядом, одевшись, как юноша, в мужскую одежду, опоясавшись мечом, путешествует по землям руси-чей.
«Настоящая славянка!» — откровенно, с юношеской искренностью, восхищался Словен. — Вот вырасту, такую же буду себе в жены искать, чтобы не в тереме отсиживалась, а рядом с мужем на коне, в броне и шеломе скакала, при мече и луке»! И с нескрываемым восторгом смот-рел на Радославу, иногда принимавшую участие в совместных беседах или прогулках по граду, отчего порой заставлял ее покрываться краской смущения и стыдливо опускать долу глаза, но не обращал на это ника-кого внимания.
— Уж не влюбился ли ты, брат Словен, в нашу прекрасную Радо-славу? — добродушно подшучивали над ним волхв Златогор и сотник Аслан, а то и сам Бус. — Смотри, молодец, не уведи ненароком! Кров-ником станешь!
— В чужую жену грех влюбляться, — степенно отвечал на то Сло-вен, — но и грех не замечать такой красоты неписаной… такого счастья. Думаю, не всем так везет…
— Устами ребенка глаголет истина, — улыбался добродушно волхв. — Так что княжичу Бусу нечего опасаться, — добавлял он. А сам Бус только щерил в улыбке зубы: нравилось княжичу, когда избранницу его хвалили. Даже если делал это всего лишь отрок. Впрочем, тем и ценна похвала отрока — нет тут вранья. Знать, удачен выбор!
К прибытию русколанского посольства словенский князь отнесся равнодушно, если, вообще, не холодно. Впрочем, и вражды особо не выказывал.
— Сам себе — голова и хозяин, — определил волхв такое поведение Боривоя. — Чувствует собственную силу и неуязвимость. От Русколани и всех наших дел и бед — далеко. Тут тебе ни греков и ни ромеев, ни готов и ни гуннов. Одни дикие племена под боком: чудь, весь, емь да сумь со жмудью — и они в дружбе или же данниками являются.
Ранее о таких родах и племенах ни Бус, ни Злат и слыхом не слы-хивали, теперь же пришлось увидеть воочию: не только соседствовали со словенами, что было вполне закономерно, но и в самом граде Слав-городе проживали, что уже казалось маловероятно. Но было так. Впро-чем, не только с этими племенами дружбу водил Боривой. Дружил он и с теми, кто на берегах Готского или, по иному, Варяжского моря жил: с эстами и латгалами, с земгалами и жемайтами хлеб-соль делил. Не чу-рался и славян-варягов, также ютившихся на берегах этого моря.
— Вроде, постоянной дружины, как у нас в Русколани, у них нет, — высказывал сомнение Злат, не видя вооруженных дружинников в кня-жеском детинце.
— Тут весь город — сплошная дружина, — не соглашался с ним сот-ник Аслан. — Все оружны ходят. Разве что без кольчуг и брони. Ты только в избу зайди — враз на стене бронь узришь! И не одну, а несколь-ко… по числу взрослых мужей. А если мечей не обнаружишь, то сие не значит, что их нет: просто с глаз долой убраны. К тому же словены — народ плотницкий, к топорам приучены с детства, так им в бою топором или секирой куда сподручней ворочать, чем мечом. Но и с мечом охул-ку на руку не возьмут. И, вообще, бедовый народ… сразу видать.
Аслан говорил верно: в каждом словенском доме имелась воинская справа на всех мужчин этого дома. Не было тут недостатка как в бро-нях, так и в мечах с луками, а о топорах и говорить уже не приходилось. Топор был у словен как бы своеобразным придатком руки. Без топора словен и шагу не ступит. Топор ильменьскому славянину — и кормилец, и поилец, и от всех бед защита. Если в Курске и иных городах на Семи, а то и в Воронежце, как, впрочем, и в Кияре Антском, можно было уви-деть не избу, а полуземлянку на посадской стороне, то в Славгороде о землянках для жилья человека и речи не велось. Везде были добротные деревянные избы с деревянными же полами и деревянными крышами.
— Это из-за того, — пояснил волхв, что водица от поверхности земли близко. — Тут яму не выкопаешь, вмиг в колодец с водицей превратится. Да с деревянным полом и теплее будет, особенно зимой… а еще чище и опрятнее.
Улицы и дороги в Славгороде были не каменные и не земляные, как во многих городах Русколани, а опять же деревянные, еловыми и сосновыми плахами вымощенные — потому, что болота… И состоял Славгород-Словенск из трех концов: Словенского, Плотницкого и Лю-диного. Довелось тогда русколанскому посольству побывать и на слав-городском вече: переизбирали концевого старосту. Такого шумного, доходящего до зуботычин и мордобоя, веча в Кияре отродясь не было. Там все решалось тихо и мирно. Степенно. Тут же — чуть брат на брата с кулаками не шел, и бабы горланили — хоть уши дубовым кляпом заты-кай!..
— По древнему обряду проводят, — улыбнулся волхв Златогор, и кустистые брови его, белые от долгих лет и забот, словно покрытые инеем, вздернулись вверх. — Тут народ действительно сам свою судьбу решает, а не старшина, как у нас это делается. Кулачки — это что? Порой до мечей дело доходит, до топления в Волхове. Мне о том местные вол-хвы сказывали. Но не те, что при храмах во граде, а те, что по-прежнему в лесах при капищах обитают, и по их же словам, истинную веру хра-нят.
«Хорош древний обряд, — всякий раз улыбался Бус, когда вспоми-нал вновь об этом эпизоде своего путешествия. — Хорош, ничего не скажешь…»
Как ни бился Бус, как ни старался волхв Златогор, заключить ряд со словенским князем Боревоем о совместных действиях против готов, римлян и гуннов не удалось. «А почто нам такое? — спрашивал как бы себя Боревой. — Они нас не замают, и мы их не замаем. А с вами мы и так в дружбе пребываем». — «А если нападут?» — приводили аргументы необходимости союза русколанские послы. «А почто?..» — делал удив-ленные глаза хитрый князь. «Да мало ли из-за чего…» — «Не! Они же далеко…» — «От вас далеко, а от нас близко. Если все же на нас напа-дут?..» — «Ежели на вас?.. — скреб пятерней в затылке словенский князь, размышляя и принимая трудное решение. — Тогда послов шлите… за подмогой». — «Тогда, может случиться, что поздно будет послов за под-могой слать…» — произнес с сожалением и досадой волхв Златогор, ви-дя несговорчивость Боревоя. «Ну… — гладил окладистую бороду Бори-вой всей своей могучей пятерней, — тогда посмотрим…»