Время бусово
Шрифт:
— Слава Сварогу — нашему Творцу и Отцу, — дружно вторят масте-ра, взмахнув топорами. — Приступим…
И застучали дружно, словно переговариваясь между собой, на тор-жище плотницкие топоры, весело и сноровисто запели пилы. Спорится работа. Мастеров учить не надо, с полуслова друг друга понимают.
Жрец Свир опять над общественными казанами ворожит, кашу с мясом варит да целебный отвар из трав готовит. О встрече с медведем если и вспоминает, то с улыбкой: на городском торжище теперь ему никакой медведь не страшен.
— А что, Свир, — шутят плотники, — медвежья болезнь не одолевает разом?
Всем
— Не-е-е, — смеется озорно Свир, — я от нее заговор знаю. Если хо-чешь, то и тебя, плотник Глат, научу…
— Мне то ни к чему, — продолжает плотник. — У меня топорик заго-воренный имеется, от всех болезней спасает, от всех врагов-недругов и от хозяина лесного тоже. Им и от Мороза-Красного носа отмахнуться можно, да так, что пот прошибет, и кашу при нужде из него сварить — милое дело, за уши не оттянешь!
— Это как? — не верит жрец.
— Да так! — смеется плотник Глат. — Только при варке каши к нему немного надо пшена, воды да мясца и сальца шмат. И каша готова.
— Ха-ха-ха! — Ржут весело плотники. Некоторые даже работу на время оставили, чтобы ненароком себя топором не поранить.
— Ха-ха-ха! — Открыто смеется Свир, поняв соль шутки.
— А у Свира черпак имеется, — поддерживают шутника товарищи. — Он им от всех бед отмахивается. Получше, чем мечом булатным. Ха-ха-ха!
— Во, во! — смеются новые зубоскалы. — Махнет черпаком ошуюю — и нет медведя, махнет одесную — и нет врагов. Ха-ха-ха! Хо-хо-хо!
— А махнет крест накрест — и казан от каши пуст. Не простой чер-пак, волшебный!
Плотники шутят, но работы своей не прерывают, стесывают из-лишки, равняют бревна, подгоняют под один стандарт. А шутят не по-тому, чтобы посмеяться над незадачливым жрецом, а потому, что с шуткой работа спорится, да усталость не так ощущается.
— Смейтесь, смейтесь, — улыбается озорной улыбкой Свир, — вот в полдник махну черпаком — и останутся шутники без каши с мясом. То-гда и посмотрим, кто посмеется, а кому будет не до смеха…
Жрец Свир уверен в себе. К тому же он не один: каждый день стайки мальчишек на Красной горе собираются, приходят на работу плотников смотреть. Даже про горки ледяные и катания с них на ледян-ках — плетушках, обмазанных коровьим пометом и обледенелых снизу, сверху набитым сеном, чтобы не стыли тощие зады, забыли. Хотя раньше, не успеют морозы как следует сковать Кур, не успеют снега прикрыть курские берега, как их поливали водой, готовя ледяные горки для катания. Ничего не поделаешь, забыли! Строительство крепости завлекло все их внимание. Хотя и в эту зиму крутые склоны Красной горы, сбегающие в долину Кура, имеют не одну ледяную дорожку, дос-тигающую не только ближнего берега реки, но и противоположного. Но не ледяные горки теперь манят малышей, а развернувшееся строитель-ство.
Мальцам все интересно: и как бревнам бока стесывают, и как гнез-да под шип запиливают, и как специальными палочками толщину бре-вен замеряют. Где и когда еще такое увидишь. Как воробушки нахох-лившиеся, закутавшись в старую с отцовского, а то и дедовского плеча одежонку, так, что только носы наружу торчат, стайкой с места на место порхают, и мороз им не страшен. Глаза огромные, щеки румяные, носа-ми шмыгают — озноб из себя прочь изгоняют.
Плотники мальцов шугают от себя, гонят прочь: не ровен миг под топор по глупости своей детской попасть могут, покалечатся ненаро-ком. И, вообще, мало ли чего… Мастеру за ними следить некогда, успе-вает лишь пот с лица тыльной стороной ладони смахнуть, и снова тюк-тюк топором по бревну. Вот мальцы и жмутся к жрецу Свиру: тот и не прогонит, и взваром напоит, а то и кашки, раздобрившись, даст. Да и просто обогреться у костра порой не мешает. Мороз на улице нешуточ-ный, уши и щеки дерет, старается, да и про носы не забывает. Зазева-ешься — и кончик носа или уха уже не красный и белый, прихваченный морозом не на шутку, тогда бери снег в ладонь и оттирай что есть духу, иначе — беда, отморозить можно!
Срубы рубили одновременно для четырех башен, в том числе од-ной большой, воротной, а также для храма Сварога. Старшина плотни-ков с сыновьями тоже рубил, из толстых дубовых плах, но что-то непо-нятное, узкое и малое, явно не для жилища предназначенное: слишком уж тесное.
— Это что такое? — поинтересуется какой-нибудь любознательный горожанин, увидев необычную конструкцию, вышедшую из-под топора Сруба и его сыновей. — Не будка ли для кобеля? Так и тому мала…
— Да так себе, — усмехнется в бороду Сруб на вопрос любопытст-вующего, — княжеская забава… — Вроде и ответ дал и ничего не сказал. Помнит о том, что надо блюсти тайну.
— А-а, — глубокомысленно протянет горожанин и пойдет далее, за-быв и про свой вопрос, и про ответ, и про виденную им только что ду-бовую раму.
Плотники не спрашивают. Знают, раз Сруб делает, то делает нуж-ное. А про что, для чего — то не их забота. Если нужно — скажет… А так отрывать человека от работы пустыми вопросами только бездельники могут. Плотники никогда бездельниками не были, да и у самих дел хва-тает, дай, Сварог, с ними управиться…
В дело идет в основном дуб, но и сосне место есть: из нее внутрен-ние перегородки вяжутся, и доски для пола и потолка пилятся, и для крыши тесовой готовятся заранее. Находится место и для клена с елью.
С каждым днем все выше и выше поднимаются срубы, все строй-ней и нарядней они смотрятся на фоне прежних лачуг-полуземлянок, с крышами ушедших под снег.
И не только мальчишки на торжище меж плотников время прово-дят, все чаще и чаще заглядывают туда жители. Всем интересно на бу-дущий детинец взглянуть, да и работой плотников-молодцов полюбо-ваться. Стоят, судачат, задрав головы, с плотниками переговариваются. Каждый норовит что-нибудь от себя присоветовать. Мастера слушают советы, ухмыляются, да делают по-своему или так, как Сруб укажет.
— Советы давать — не топором махать, — добродушно усмехаются они в бороды, подернутые легким серебристым инеем, а то и с сосуль-ками на конце от частого дыхания на морозном воздухе.
Как-то забежал на торжище Бродич, очередную охотничью добычу домой доставил, не таскать же ее за собой по лесам. Подивился строе-ниям молча: не видал отродясь еще такого. Порадовался тихо за горо-жан и за умельцев-плотников, сооружающих такую красотищу. Не к чему слова, как некоторые, на ветер бросать, в пустой след мастерам под руку говорить. Сами — с бородами, знают, что и как делать!