Время «Ч», или Хроника сбитого предпринимателя
Шрифт:
— Да уж, кое-что знаем!.. — игриво поддержала тон Людмила Николаевна. — И замечаем за вами кое-что, между прочим. — Погрозила пальчиком.
— Что такое? — удивился СанСаныч неожиданному повороту.
— Вы часто после обеда уезжаете куда-то в неизвестном для ваших сотрудников направлении… Это нас беспокоит. Куда это?
— Кого это нас? — теряется гендиректор.
— Знаем кого. Нас! — чеканит юрист. — Так, куда?
— Как куда?.. — не находя нужных слов, лепечет СанСаныч. — По делам… А что?
Вопрос был в точку. Не ездить он не мог, потому что хотел ездить. Даже не мог не ездить. Банальное свидание. Но не простое, а с желанной женщиной.
Перестройка перестройкой, а отдыхать и предпринимателям надо, тем более молодым
Большой влюбчивостью СанСаныч в жизни не отличался, а если когда и возникало прекрасное состояние, наплывало, зажигая его, вида не подавал, и объектом любовного пожара, в общем, не домогался. Женат был потому что, да и на виду всегда был, примером, сказать бы. К тому же, и некогда раньше бегать было. И технических средств для этого не было, как и финансовых, кстати. А сейчас, в этот-то благостный перестроечный период, да в своей-то фирме… Жизнь вокруг закипела с новой силой, появились новые возможности, новые горизонты, новые краски, новые ощущения, новые чувства, новые образы… А может, и возраст давал о себе знать. После своих сорока, Сан Саныч стал, кажется, по новому видеть женщину. Мудрее стал, более спокойнее может быть. Видел всё совсем не так, как раньше. Раньше он влюблялся в образ, который дорисовывался романтическим воображением, заслоняя собой разные несущественные, казалось, детали. Просто сжигал. И этого всегда было достаточно… Тогда! Теперь нет!
Сейчас СанСаныч любовался женщинами, как знаток, как мастер, как ценитель высокого художественного творения. Любовался уже и гранями… А таковыми они, женщины, по сути всегда и были, только он, это, увидел именно сейчас, как новую страницу для себя открыл. Уже не было той пылкой, всезаслоняющей торопливой юношеской страсти, которая ослепляла глаза, уводила сознание в мир сладких чувственных грёз и ощущений. Теперь страсть дополнилась новыми гранями осмысления женского существа: подмечая и замечая все особенности и детали женской улыбки, например, смеха. Притягивающего, манящего взгляда, движений губ, формы и особую пластику женского тела. Даже запахи женского тела, были, оказывается, разными и… сладостными. Это тоже было открытием. Ему нравилось примечать, например, как женщина грациозно поправляет причёску, как оценивающе оглядывает всю себя в зеркале, как она старается подать себя окружающим её людям. Особенно мужчинам. Во всём ему виделся тайный смысл этих знаков. В открытости, либо специальной закрытости её шеи, плеч; особенный такой, нежный завиток воздушных волос возле ушка, или на нём; особо короткой, либо наоборот длинной её юбке, но обязательно с каким-нибудь фривольным разрезом. Цвет платья, белья, помады, форма и вид серёжек… всё имело особо важное сейчас притягательное значение. Читать, разгадывать смысл которых было ему очень интересно и приятно. В этих знаках всё, он видел, направлено в одну сторону: понравиться мужчине, дать себя увидеть, увлечь… Увлечься!
И он увлёкся. Сразу, с желанием и добровольно.
Она, преподавательница французского языка в институте народного хозяйства, Елена Фёдоровна Зарубина, сразила его своим открытым взглядом, с вызовом, стройной невысокой девичьей фигуркой, короткой причёской, как у школьницы, и чуть смущённой улыбкой.
В тот день знакомства, она его любезно проводила до кафедры электроники и вычислительной техники, когда он, блуждая в институтских коридорных лабиринтах разыскивал нужную ему кафедру. Он подбирал в её институте преподавателей для своих курсов пользователей персональных компьютеров. А институтские коридоры и переходы, кто заметил, спроектированы настолько грамотно и удачно, длинные и запутанные, что дают прекрасную возможность не только кому-то познакомиться, но и назначить, например, свидание или встречу. Что он, Александр Александрович, предприниматель новой перестроечной волны, естественно, и сделал. И познакомился, и даже предложил вечером заехать за ней в институт. Она согласилась вовсе не жеманничая. Только смотрела на него с каким-то особенным любопытством.
В тот же вечер, он часа три катал её на своей машине. Она так хотела. Знакомились. У неё есть муж, выяснилось, завкафедрой в том же институте, и сын, студент первого курса мединститута. У СанСаныча есть жена, он признался, преподаватель физики в школе, есть дочь и сын, школьники старших классов. Лена — она так разрешила себя называть, — погрустнела.
— Что-то случилось? — забеспокоился СанСаныч, держа её руки в своей.
— Нет-нет, всё в порядке… — отрицала она, слабо высвобождая ладони.
Руки её он не выпускал, да она особо и не противилась. Только опасалась за безопасность езды. Александр Александрович ловко управлял машиной, новенькой белой ВАЗовской шестёркой, в городском дорожном потоке, одной рукой. Даже передачи переключал левой. Правой, большой, крупной ладонью, прикрывал её обе, не выпуская. От этого ей было тепло и приятно. И вместе с тем, грустно.
— Я же вижу… — настаивал Сан Саныч. — Я что-то не так сказал?
— Да нет… Просто… я… старая для тебя. Я старше.
По тону её голоса, по её словам он понял, что нравится ей, что она хочет продолжения знакомства… но боится, что разница в возрасте, на её взгляд, отпугнёт его. Молодых девчонок, для него, в её институте, например, она знает, пруд пруди… У девчонок глаза блестят, она же видит!
Какую-то арифметическую разницу в их возрасте он конечно же отметил, правда вскользь, мимолётно. Совсем не придав этому значение. Ну ясно, если её сын учится в институте, а его дети ещё в школу ходят, пусть и в старшие классы, разница, какая-то там, возможно и есть. Но это важно, может быть, только для каких-то бухгалтерских размышлений, либо начальнику отдела кадров на заметку, но не здесь, не сейчас. Да и какая она старая, девчонка и девчонка. И рука маленькая и нежная, и глаза тёмные и глубокие, и губки приоткрыты в полуулыбке, и ни одной морщинки на чистом лице, правда собираются маленькие лучики от глаз, когда смеётся, но это естественно, и даже красит её, и юбочка колени не прикрывает… Слушает со вниманием… Она ему явно нравилась, пожалуй, даже очень нравилась…
— Какой, старше! Что ты! — глядя ей прямо в глаза, искренне изумился Сан Саныч. — Не скажи кому, засмеют. Ты словно девчонка вся! Как школьница!.. Не говори больше так.
— Прямо уж, школьница?! — светло рассмеялась Лена. И видя, что он совсем не шутит, говорит серьёзно, пообещала. — Ладно, не буду. — Покорно согласилась, прижимаясь щекой к его плечу.
Загородное шоссе было почти пустынным. В салоне было спокойно и уютно, тихо играла музыка. Обдавая волной шума, изредка пролетали встречные машины. Справа уплывала придорожная, тёмная уже, в вечернее время, стена густого леса.
Потом они остановились в каком-то тупичке… и долго целовались. Нежно и ласково. Попытку Александра Александровича продвинуться в их отношениях несколько дальше, Лена мягко остановила, тихо сказав, «сейчас нельзя»… Сан Саныч покорно убрал руку, и они снова целовались. Потом он отвёз её домой.
Встречаться они стали едва ли не каждый день.
— СанСаныч, — неожиданно вопросом, прерывает работу главбух, Галина Григорьевна. — Можно вас о чём-то спросить?
— Да, Галина Григорьевна, — с готовностью разрешает СанСаныч, отрываясь от монитора компьютера. — Спрашивайте.
— А вы, до этого, где в торговле работали?
— Я? — удивленно переспрашивает гендиректор. — Нигде. А почему вы спрашиваете?
— Правда? — не поверила бухгалтерша. Чуть помявшись пояснила. — Я спросила…э-э-э… потому, что вы хорошо торгуете. У нас всё ладно получается. Я думала у вас опыт такой.
— Опыт?!.. — рассмеялся СанСаныч… — Да нет, Галина Григорьевна, в торговле я без опыта. С чистого листа всё…
— Ну, значит, у вас талант такой. — Заключает Галина Григорьевна.