Время Черной Луны
Шрифт:
Уловив за спиной движение капитан уклонился, и мимо него пролетел взбешенный мужик, врезаясь в балконную дверь.
Сквозь звон стекла Пеплов уловил тяжкий стон, и успел краем глаза увидеть валяющегося на полу окровавленного сержанта Беленко.
Но тут же забыл об этом – мужик пробил головой стекло и вылетел на ярко освещённый балкон. Раздался дикий вой…
Евлампию Лyнову, в далеком прошлом конокраду, а последние лет сто пятьдесят вору и убийце на службе Чижинского, жутко не повезло. Три месяца назад он перешагнул грань, отделяющую просто вампира от Древнего – или как еще говорили сами потомки Лилит – Истинного вампира.
И вместе со многими другими способностями, приобрел и досадную невозможность пребывать на ярком солнце.
Само собой, выходить на улицу в его планы никак не входило.
К его несчастью ни статус Древнего, ни прожитые годы не слишком прибавили ему ума, к тому же он страдал приступами агрессии – чего за вампирами обычно не водилось.
Именно это случилось с ним сейчас – и вместо того чтобы, к примеру, симулировать сердечный приступ и потом бежать, он впал в бессмысленную ярость. Да и взбесишься тут, когда на кожу хлынул поток ультрафиолета, пусть и сильно ослабленный стеклом.
Капитан осел на пол. И дело не в том, что он явственно различил оскаленные длинные клыки задержанного… Но то что произошло потом…Зрелище корчащегося на полу здорового мужика, кожа которого мгновенно краснеет а потом стекает слизистой жижей с тела, после чего само безжизненное тело, воняя как выгребная яма начинает гнить с ураганной скоростью могло бы выбить из колеи кого угодно.
Зажав нос, бравый СОБРовец заставил себя подняться и кое-как проковылять вниз, пока подчиненные выносили на одеяле Беленко, держащегося за распоротый живот – распоротый между прочим вместе с кевларовым «броником».
Нужно было как можно быстрее оповестить об этом начальство...
Полчаса спустя он уже давал отчёт о случившемся, а ещё через десять минут был обозван наркоманом, шизоидом, заранее уволен из органов, и послан к психиатру – а также по другим, еще менее почтенным адресам.
И потащился домой, махнув на все рукой…
А ещё через час в отделение приехала не юная но симпатичная дама.
И проведя с начальником Пеплова долгую беседу за закрытыми дверями, после которой он ровным счётом ничего не помнил о сумасбродном отчёте капитана, приняла решение – немедля же навестить виновника переполоха.
18. Подземелья
Серая, огненная и серебряная
11.10
Нам пора идти, – распорядился Чекан.
– Каролина встала с продавленного дивана, где примостилась в ногах мирно посапывающего Андрея.
Ночь эту они провели в заброшенном, стоявшем не то на капремонте, не то под сносом шестиэтажного дореволюционного дома между Ильинкой и Стромынкой.
Сторож тут был, но людям, среди которых как-никак, имелся маг, миновать его труда не составило.
Как объяснил Эльф (и подтвердил кивком охотник) дом этот стоял в «слепом пятне» – и засечь их не смог бы не то что любой из смертных магов, но даже высший демон – если бы сумел каким-то чудом проявится в этом мире.
Переночевали они в роскошной шестикомнатной квартире – похоже, бывшей коммуналке, о полной ликвидации которых регулярно сообщает московская власть – да видать все никак не сможет…
Они перекусили купленной по дороге снедью, и запили водой из пятилитровой канистры, приобретено за одно с хлебом и колбасной нарезкой.
Каролина испытывала какое-то странное ощущение от пребывания в этом заброшенном доме. Как будто тут присутствовала некая жизнь после смерти.
Словно бы тени живших тут людей незримо присутствовали в пустых стенах…
В одной из комнат Каролина нашла на брошенной этажерке сборник стихов неизвестной ей поэтессы.
Назывался он красиво, пусть и слегка высокопарно – «Раскройте приветливо души».
Стихи там, правда были совсем не радостные и приветливые, а грустные, меланхоличные и одинокие. Кто знает, может быть эта поэтесса сама бывала здесь, в этом некогда полном жизнью доме и читала живущим ту друзьям стихи, созерцая стены и лестницы, ныне являющие собой вечное напоминание о непостоянности жизни.
Взглянула вверх. Не в силах шевельнуться,Живым подвижным клином надо мною – журавли.Дыханье затаённое, глаза мои – как блюдца,Не слышу ничего вокруг, не чувствую земли.Курлычет клин, намокли вдруг ресницы,Удачи, птицы, вам. Но что в пути вас ждёт...Весной, конечно же, назад не все вернутся птицы.Смеюсь им вслед. Машу им вслед. Ох, долог их полёт.Прочитана еще одна страница.От прошлого отлёта птиц промчался ровно год.Красив журавль. Особая, чарующая птица.Счастливого полёта вам, не ведать вам невзгод.Строчки почему-то запали Каролине в душу, и она спрятала книжку в карман.
И вот теперь, беглецы покидали дом, гостеприимно их приютивший и скрывший от недобрых глаз.
Идти оказалось недалеко. Прямо за домом они влезли в узкий неприметный лаз, замаскированный» грибком» из проржавевшего железа.
Именно он, по замечанию Эльфа, открывал доступ к древнему лабиринту уходящему глубоко под землю.
Ступеньки терялись в темноте, и девушке казалось, что перед ними бездонная пропасть.
– Пошли,– бросил Чекан, нагибаясь, и начал осторожно, хотя и быстро спускаться вниз.
Все четверо последовали за ним.
У Степана дрогнуло сердце но он не показал виду.
А почему сразу-то не пошли? – только и спросил он.
– Ночью?? – многозначительно бросил Эльф. Через старые подземелья? Ну-ну…
– Так под землей роде все равно – день или ночь… – попробовал отшутиться Глотов.
– Неудивительно, что при таких охотниках у нас вампиры живут и процветают, – отрезал Чекан.