Время хищных псов
Шрифт:
Первое время девушке, совершенно не желавшей открывать кому-либо свой позор, удавалось скрывать растущий живот, когда же дальнейшая маскировка стала невозможной, Ликая покинула столицу и уехала в Ястантару к своей кузине под предлогом отдыха от шумной жизни Мидиграда. В Ястантаре она благополучно разрешилась от бремени, произведя на свет здоровую и крепкую девочку. Поначалу Ликая хотела оставить ребенка на попечение бездетной кузины, которая была бы только рада такому нежданному подарку, но планам не суждено было сбыться: в Ястантару без предупреждения прибыл граф дель Хайнис.
Узнав правду, граф задал дочери лишь один вопрос: любит ли она т’Арьенгу? Не желая
Через месяц граф вернулся в Мидиград, везя дочь и внучку с собой. В столице он, не медля, лично явился к т’Арьенге и предупредил: если шевалье не женится на Ликае, то не пройдет и нескольких дней, как голова незадачливого героя-любовника украсит собой один из шестов на площади Пяти Эшафотов. Должно быть, граф был достаточно убедителен, по крайней мере, Легран тут же блестяще вывернулся, сказав, что глубоко раскаивается в том, что некогда оставил прекрасную возлюбленную, что готов на все ради нее, что и подумать не смел о женитьбе, так как полагал, что после его поступка Ликая и смотреть в его сторону не пожелает, ну и все в таком же духе. На следующий день он явился в особняк дель Хайниса с цветами и обручальным кольцом, упал пред “возлюбленной” на колени и молил простить его и стать его женой. Ликая, не веря собственному счастью, согласилась.
– Ты можешь покороче?
– недовольно прервал увлекшегося париасца Левиафан.
– Мне неинтересны все эти сопли.
– Конечно, повелитель. Помолвку назначили на следующий же день, а со свадьбой т’Арьенга тянул как только мог, выискивая всевозможные предлоги. Сам же он в это время искал способ избавиться от навязанной женитьбы. И в конце концов нашел этот способ: простой, и предельно жестокий.
Вскоре назначили дату свадьбы, пригласили гостей, начали готовиться к празднованию. Но ранним утром торжественного дня Мидиград потрясла страшная весть: прекрасная Ликая покончила с собой, отравив свою пятимесячную дочь.
Отец и жених казались раздавленными горем. Т’Арьенгу тем же вечером в последний миг вытащили из петли - узнав содержание предсмертного письма Ликаи, несчастный не пожелал жить.
Легран - великолепный актер, Повелитель: он на удивление убедительно сыграл изумление и боль при прочтении этого письма, хотя уж кому, как не ему, знать его содержание, ведь писала его не Ликая, а сам Легран!
В последний вечер перед свадьбой т’Арьенга решил навестить невесту. Учитывая наличие общего ребенка, в этом не было ничего странного, как и в том, что он решил остаться на ночь. К сожалению, около полуночи его срочно вызвали по делам, и шевалье пришлось покинуть Ликаю. Слуги видели, как они прощались в холле, и видели, что в глазах Ликаи стояли слезы, когда она смотрела вслед возлюбленному. Потом девушка отпустила прислугу и поднялась к себе, в свои покои, где стояла кроватка пятимесячной малышки.
Шевалье вернулся тайно, под покровом ночи. Проник в дом через заднюю дверь, от которой заблаговременно украл ключи. Не таясь, вошел в покои невесты, поцеловал бросившуюся ему на шею Ликаю и ударил ее в сердце стилетом.
Дальнейшее было делом получаса. Т’Арьенга аккуратно разместил тело девушки в кресле в такой позе, что не оставалось сомнений - удар себе она нанесла сама. Потом он дал яд своей маленькой дочери и написал предсмертное письмо от лица Ликаи. В этом письме говорилось следующее: ребенок не от Леграна, она не желает жить с таким позором и лгать любимому, а также не хочет, чтобы зачатое во грехе дитя продолжило свой жизненный путь, и потому она убивает себя и ребенка, тем самым освобождая их души от совершенного преступления.
Закончив с телами и письмом, шевалье так же тайно покинул дом. А на следующий день старательно спланировал собственную попытку самоубийства, дабы убедить безутешного отца в своей непричастности.
На похоронах Ликаи и ее дочери т’Арьенга не скрывал слез, непрестанно повторяя несостоявшемуся тестю: “Ах, если бы я только знал! Я люблю ее всем сердцем, и я бы простил ей все! Зачем, зачем она так поступила?”, но сердце его было полно радости: на его бесценную свободу более никто не покушается!
Граф начал пить и вскоре был убит грабителями. Все свое состояние он завещал “благороднейшему из дворян”, шевалье Леграну т’Арьенге, хотя я не поручусь, что завещание было подлинным.
– А он молодец!
– искренне восхитился Левиафан, дослушав рассказ до конца.
– Я мало смыслю в этих человечьих тихих играх, но способен оценить настоящий талант! Ты прав, Маар-си, этот шевалье - весьма ценное приобретение.
– Я надеюсь, что это так, - париасец глубоко поклонился, пряча таящуюся в глубине глаз насмешку.
Несколько свечей, подсвечниками для которых служили черепки разбитого кувшина, не разгоняли темноту в комнате, но кое-как освещали стол и сидевших за ним шестерых человек. Точнее - четверых человек, полуэльфа и орка.
Среди свечей стояли несколько тарелок с мясом и овощами, бутылок пять вина, корзинка хлеба и крынка с молоком - для Арны.
– Прежде чем я объясню вам свой план, я должна взять с вас честное слово, что все, мною сказанное, навсегда останется в тайне, - серьезно проговорила Танаа, медленно поворачивая голову от сэра Лайорна к ла Мару. Несмотря на то, что ее глаза по обыкновению скрывала повязка, каждый из них почувствовал на себе внимательный и испытующий взгляд.
Первым встал сэр Лайорн. Прижал к сердцу правую руку и спокойно, без излишней торжественности проговорил:
– Клянусь своей честью, жизнью, разумом и душой, что ничто из услышанного мною сегодня никогда не будет передано вольно или невольно кому-либо без разрешения миледи Арны. Я сказал.
Вслед за ним поклялся ла Мар, повторив те же слова.
– Благодарю вас, - улыбнулась девушка.
– Что ж, тогда слушайте.
Некогда в наш с вами мир пришла беда. Не вторжение извне, не заговор изнутри, но нечто, что уверенно вело мир к краю бездонной пропасти. Но закон Равновесия соблюдается всегда, и вместе с бедой к нам пришло и спасение. Их было несколько человек, но каждый обладал такими способностями, какие не снились и величайшим из магов. Объединив усилия с некоторыми из жителей нашего мира, они сумели одолеть угрозу и собрались покинуть пределы Мидэйгарда. Но те, родившиеся под нашим солнцем, кто помогал им, спросили: что будет, если опасность вернется вновь и рядом не окажется никого, способного помочь? Нет, мы не просим постоянной защиты, но научите нас, как самим отразить угрозу!
Спасители согласились. Они отобрали десятерых детей, которым еще не исполнилось семи зим, и задержались в Мидэйгарде на пятнадцать лет, вместе с этими детьми укрывшись в одной из долин земли, что спустя многие века стала именоваться Париасом. Через пятнадцать лет они вновь пришли к тем, с кем сражались плечо к плечу, и сказали, указывая на воспитанных ими юношей и девушек: вот ваша защита. Имя им Танаа, дом - долина, что сокрыта среди гор, а предназначение - в случае необходимости дать миру того, кто станет его защищать от угрозы извне или изнутри.