Время и относительность
Шрифт:
Они из Тринидада, и они жаловались на климат ещё до начала морозов. Малколм любит ходить в кино, особенно на фильмы про ковбоев (скукота) и на мультфильмы (в которых и то больше смысла). Иногда я вожу его в зоопарк или в музей, но чаще всего сижу с ним в квартире его родителей, играю с ним, и рассказываю сказки.
Малколм любит слушать сказки. Я сказала ему, что я беглая принцесса из космоса. Он делает вид, что верит мне. А может, и вправду верит. Когда я с ним разговариваю, я могу рассказывать ему такое, что не могу рассказывать другим. И моя голова при этом не болит. Как будто
Дети не такие.
У Малколма есть игрушечные роботы, космические корабли, и он обожает всё, связанное с космосом. Его любимая игрушка – гонк. Они сейчас писк моды: тряпичные штуки, похожие на Шалтая-Болтая, с огромными яйцеобразными головами, огромными лицами и крошечными конечностями. Он ковбой с чёрными усами, в маленькой ковбойской шляпе, и с кобурой на уровне челюсти.
Ковбоя Гонка Малколм таскает с собой повсюду.
Сегодня я забрала Малколма (замотанного с ног до головы в несколько слоёв пальто, шарфов, ботики и варежки) из киоска, где работала его мама. Он настоял на том, чтобы мы понаблюдали за солдатами, хотя они ничего особо интересного не делали.
– Уберите своё чучело, чтобы не мешало, мисс, – сказал солдат, рядовой.
Это было гадко. Малколму всего шесть лет, но он замолчал, когда услышал солдата, крепче сжал Гонка-Ковбоя, и уткнулся взглядом в тротуар.
И никому мы не мешали.
– Этому чертёнку лучше вернуться туда, откуда он явился, – сказал солдат.
Вот что люди думали о Малколме, который родился в Британии. Представьте, что бы они подумали обо мне, если бы узнали, откуда я родом!
Солдат недовольно смотрел на Малколма.
– Думаю, это вам нужно вернуться туда, откуда вы явились, – сказала я.
– И куда же это?
– Судя по всему, в «первичный бульон».
– Не дерзите мне, – сказал он.
– В чём дело? – спросил сержант. – Опять от работы отлыниваешь, Муни? Если бы не было столько больных, мигом бы тебя на гауптвахту отправил.
– Он назвал моего друга чучелом, сэр, – сказала я.
Это было не то, что стукачество в школе. Об этом люди должны были знать.
Сержант посмотрел на Малколма и улыбнулся:
– Есть какое-то сходство. А теперь идите отсюда, барышня, не мешайте нам делом заниматься.
У меня горело лицо. На глаза наворачивались слёзы.
– Пойдём, Малколм, – сказала я и взяла его за руку. – Не будем мешать этим примитивным формам жизни эволюционировать.
Он тихо засмеялся, хотя и не понял.
Почему местные люди считают, что так важны небольшие вариации в цвете кожи? Или в том, что люди думают? Или в том, откуда они?
Когда солдаты грубили Малколму, мне хотелось раскрыть рот и выдохнуть на них ледяную смерть, превратить их в твёрдые статуи. Я, конечно, не умею так делать, но я не такая, как они. Если я возьмусь за дело, я смогу многое. По крайней мере, мне так кажется.
Но я не делаю. Я могу многое рассказывать Малколму, но лишь потому, что он думает, что я ему рассказываю сказки.
Малколм – лучшее, что у них тут есть. Нужно стараться думать об этом. Есть Ф.М., есть Грозный Грейндж и двойная география, но есть ещё и Малколм. Когда я рассказываю ему о других планетах, у него от удивления расширяются глаза. Это его любимые сказки.
В этот день Малколм вёл себя тихо. Когда я привела его домой, его мама сразу заметила это, но не стала ничего спрашивать. Я уверена, что она и так поняла. Если бы я была местной, мне стало бы стыдно. Но я не отсюда, поэтому я просто злюсь.
Позже...
Субботний вечер, как в «…и воскресное утро». Дедушка разрешает мне уходить и приходить когда мне угодно. Джон, который получает от своего отца каждое утро «наряды по дому» и должен отчитываться за каждую минуту каждого дня, завидует этой свободе, но она не всегда в радость. Иногда я переживаю, что пока меня нет, дедушка забудет кто я такая. Он легко может переместить Будку и бросить меня тут. Тогда мне, наверное, придётся повзрослеть, устроиться на работу, завести детей.
Не самая радостная перспектива. Может быть, мне лучше стать девушкой-битником, сочинять стихи на улице Оулд Комптон, разъезжать по улицам на «Ламбретте», одеваться исключительно в чёрное. Благодаря Видалу Сассуну, у меня подходящая для этого причёска.
Сегодня я встречалась с Джиллиан. Мы ходили в кино.
Это неловко. Джиллиан нельзя приходить на свалку Формана (по понятным причинам), а она не хочет, чтобы я появилась в её квартире (я догадываюсь почему, но писать не стану). Нам, чтобы переодеваться, приходится находить места с женским туалетом.
Ниже нашей школы есть молодёжный клуб при церкви, пойти в который могли разве что третьеклашки. Миссис Хей, жена викария, не одобряет ритмичную музыку, якобы поощряющую распущенные танцы, и проигрывает пластинки только с лёгкой религиозной музыкой. «Майкл, греби к берегу, аллилуйя!», и тому подобное.
Викарий угощает зашедших подростков имбирным пивом, которое производит сам из земных организмов, гниющих в банках, которые иногда громко взрываются. Обычно нас с Джиллиан туда и палкой не загонишь, но в этом клубе был нормального размера туалет с полноценными зеркалами.
У меня почти ничего не получается сделать для того, чтобы выглядеть старше, кроме как обмотать голову косынкой, взгромоздиться на высокие каблуки, и надеть длинное пальто. Джиллиан подкладывает в лифчик носовые платки и распускает волосы, которые у неё обычно связаны. А ещё у неё есть плиссированная зелёная юбка, из-под которой выглядывают коленки, и шарфик в тон юбки.
Очень долго мы помогали друг другу нанести макияж. В итоге на мне была алая губная помада и глубокие голубые тени под глазами, и я была похожа на принцессу из какого-то племени, которую собираются принести в жертву богам вулкана. Джиллиан накрасилась гораздо удачнее: немного подведённые брови, немножко губной помады, и– вуаля! – вылитая Ширли Энн Филд! [10]
10
Английская актриса кино, театра, и телевидения.