Время игры
Шрифт:
И, лишь отхлебнув должным образом приготовленного кофе, расслабившись и ощутив себя наконец дома, в покое и безопасности, он в десятке компактных фраз изложил Воронцову суть происшедшего с ним в последние дни. Неявно при этом извинившись, что как бы невольно ввел друзей в заблуждение относительно своих планов.
– Это как раз дело десятое, – отмахнулся Воронцов. – А что Андрей исчез, ты, выходит, не знаешь? – Вопрос в принципе казался самому Дмитрию риторическим, ибо откуда бы знать об этом Шульгину, занимавшемуся совсем другими делами и рации дальней связи при себе не
– Мало, что знаю, так даже догадываюсь, куда именно. Для чего, по преимуществу, и пришел. Мне сдается, что он сейчас отскочил от нас на сотню с лишним лет вперед. И слегка в сторону… – и изобразил на листе бумаги соответствующую часть увиденной во время транса схемы. В двухмерной, естественно, проекции.
– Вот так даже? – Подобного рода сообщения воспринимались здесь примерно так, как нормальными людьми сообщение о том, что друг по пьяному делу сел не в тот поезд и телеграфирует просьбу о материальной помощи из Кзыл-Орды вместо намеченного Сочи. – Конкретизируй.
Шульгин конкретизировал, умолчав, правда, о большей части вновь обретенных знаний и о собственной судьбе.
Точнее – судьбе своей матрицы, счастливо с ним воссоединившейся.
– Соображения есть?
Соображения сводились к тому, что сейчас Шульгин возвратится на берег, ибо есть у него еще и другие планы, а Воронцов ближе к вечеру сам подскочит в город, и они встретятся в укромном кабачке, а там, по обстановке, или обсудят дальнейшее на месте, или вдвоем вернутся на «Валгаллу».
– А Олег здесь или?..
– Еще на той неделе отбыли в Первопрестольную.
– Сильвия?
– Думаю, в Лондоне…
– Вызывай обоих сюда. Пусть самолетами летят, без всяких внепространственных переходов. Лишние сложности нам не нужны. Но чтобы к утру были или хотя бы к обеду. Ситуация в натуре неординарная. Хурал будем держать…
– Ох… не живется вам спокойно, господа межзвездные скитальцы. На хрена я с вами связался.
Шульгин легонько похлопал ладонью по лакированному планширу.
– А хоть для этого вот, товарищ бывший капитан-лейтенант. Париж, говорил один циник, стоит мессы… Судовладелец ты, адмирал и вершитель истории, а мог бы по-прежнему в морских извозчиках числиться, и каждый помполит шугал бы тебя в хвост и в гриву за упущения в воспитательной работе с личным составом и подрыв авторитета страны победившего социализма путем покупки в лавке «секонд-хэнд» импортных штанов сверх разумных потребностей…
Воронцов безнадежно махнул рукой, не встретив со стороны Шульгина взаимопонимания. А Сашка и еще добавил, соскучившись по нормальному человеческому трепу:
– И Наталью ты благодаря нам же встретил и в люди вывел. Спроси при случае, часто ли она с тоской спокойное прошлое вспоминает…
– Да пошел бы ты, братец, к энтой бабушке со своими нравоучениями… Ждут тебя твои единомышленники, вот и двигай. Приду как договорились. Охрану с собой брать?
Шульгин задумался на секунду.
– А и возьми. Хуже не будет. А мне уже надоело каждый день сражаться с убийцами.
… В отеле Шульгин в последний раз осмотрел фон Мюкке в качестве лечащего врача.
– Ну, все, Гельмут. Я свое дело сделал. Теперь советую разыскать здесь хорошего физиотерапевта, принять курс грязевых и серных ванн. Через две недели сможете фокстрот танцевать.
Вообще сдержанный и мужественный немец расчувствовался, долго и неумело рассыпался в благодарностях, заверял в вечной признательности и дружбе.
В принципе он был прав, без помощи Шульгина конец его ждал скорый и мучительный, но почудилась Сашке в его словах некоторая нарочитость.
Может быть, состоялся у него только что какой-то не слишком благоприятный для Шульгина разговор со Славским, после которого фон Мюкке испытывал тайное чувство вины?
Но тут уж бог ему судья, в случае чего Шульгин себя связанным какими-то обязательствами тоже считать не будет. А если немец останется на его стороне – тем лучше.
Славскому же Шульгин сказал, что дела требуют немедленного его отъезда в Лондон, где якобы возникла непредвиденная паника на алмазной бирже, могущая как принести внезапную прибыль в несколько миллионов фунтов, так и полностью его разорить. И еще кое-какие проблемы возникли с другими акциями из-за поражения английского флота.
– Так вы еще и биржевой игрок, достопочтенный сэр? – удивился Славский.
– Не биржевой только, а вообще игрок. С судьбой по преимуществу. А в каких именно одеждах судьба выступает на сей раз – не суть важно. Позавчера она приняла облик нашего друга фон Мюкке, вчера – вас. Сегодня захотела выступить под маской конкурентов из Амстердама, которые затеяли крупную игру на понижение. Требуется принимать неотложные и неожиданные для противника меры. Пятый туз в рукаве и так далее… Жаль с вами расставаться, но ничего не поделаешь.
– Но – ваше слово? Мы ведь договорились и в случае успеха сможем заработать не меньше, чем вы на своих алмазах.
– Я никогда не отказываюсь от самых рискованных дел, если они сулят достойную прибыль. Если в Лондоне все обойдется и у меня в итоге хватит денег на обратный билет, непременно приеду. Оставайтесь жить в этом отеле, я вам телеграфирую не позднее чем через неделю, а то и раньше.
Славский опять посерьезнел. На эти его неожиданные смены настроения Сашка обратил внимание уже давно. Не кокаинист ли он, часом? В описываемые годы этим пороком страдали в основном представители высших кругов преступного мира и аристократии в равной мере.
– Если ваши финансовые дела действительно поставлены на карту, я могу вам дать адресок в Лондоне. Под мое поручительство возможно получение ссуды. Под грядущие прибыли. Или – помощь иного рода…
– Беспроцентно? Или все же под залог души? Вы, часом, не дьявол? Последнее время я все чаще начинаю испытывать сомнения… Как-то интересно все у меня стало в жизни складываться после встречи с вами…
Похоже, заданный в максимально серьезной форме вопрос Славскому даже польстил.
– Каждый зарабатывает по-своему. Я тоже рискую очень крупно. Может быть, и головой. Но оставим пока эту тему. Вернетесь если – поговорим конкретнее. Так дать адресок-то?