Время Изерлона
Шрифт:
— Не так уж и неправ был папа-то, — Мэй улыбнулась, и глаза посветлели, — смотри, ты уже тоже в адмиральском чине. Дедушка-милитарист, небось, тобой гордится из Валгаллы.
— Если дедушка — это я, — глубокомысленно заявил Дасти, — то он гордится мной прямо изнутри меня. Только я почему-то этого не чувствую. Дед, ты где? — он похлопал себя по животу, оглянулся через одно плечо, через другое, потряс головой. — Не отвечает. Прячется… Да ну его… Еще захочет стрелять, а тут мирное общественное место. Как представлю, что он просыпается и вопит: "огонь!"… Думаю, ему хватит. Может, он уже пьян и спит.
"Вот и славно, что спит", — подумала Мари. У нее вдруг возникло странное подозрение, что это дедушка пил за упокой Кирхайса, — вероятно, она тоже слегка окосела. А Дасти — вот он. Язык слегка запинается, но физиономия больше не мрачная, а привычно ехидная.
— Пойдем лучше гулять, — предложила она. — Захотим напоить дедушку — зайдем еще куда-нибудь.
Но дедушку они больше не поили. Бродили по улочкам, разговаривали о пустяках, и Мари не замечала, что все чаще упоминает Райнера и что Дасти, постепенно трезвея, сникает. Когда наконец расстались у жилого блока, она помахала рукой на прощание и побежала домой, ощущая подзабытую легкость на душе. Это потом она сообразит, что сказала контр-адмиралу Аттенборо гораздо больше, чем собиралась. И не поймет, что тем самым прочно переключила его с мировых проблем на проблему совсем другого уровня.
Контр-адмирал, распрощавшись с собутыльницей, вздохнул и побрел к себе, ссутулив плечи. Но причиной уныния были вовсе не судьбы родины. Не твой кусок, парень, — думал контр-адмирал. — И нечего облизыватся. Разговаривать за жизнь — это пожалуйста, на это ты годен. Ну и ладно. Будем дружить, как дружили. А там видно будет. В конце концов, если терпеливо выслушивать девушку, глядишь, однажды она заметит и тебя.
Тут до него дошло, что его-то тоже выслушали.
Да, решено. Дружим.
Он встряхнулся и прибавил шагу.
Изерлон. Первый бой
Если у друга проблемы, не всегда ясно, что делать. Должны ли мы тактично поговорить с ним? Или может лучше оставить его одного? Или позвать кого-нибудь еще на помощь?
Житейские советы
Юлиан Минц лишился родителей в возрасте 12 лет. По программе помощи военным сиротам ему был назначен опекун из офицеров. Так мальчик оказался на воспитании у Яна Вэньли, капитана космического флота Альянса. Тем самым он получил уникальное военное образование из первых рук — от лучшего из известных военачальников последних лет существования Альянса свободных планет — и бесценный боевой опыт.
Чудотворец. — Ян Вэньли в воспоминаниях соратников. — Хайнессен, 5 г. Новой эры
Полный анализ полета шмеля включает множество факторов: угол атаки крыла, его деформацию, действующие на крыло аэродинамические силы и т. д.
Может ли шмель летать. — Сборник "Вековые заблуждения". — Эль-Фасиль, 694 г. к.э.
Мирная жизнь на Изерлоне так же хороша, как и везде. Знаешь, конечно, что живешь на военной базе, но за повседневными хлопотами и маленькими радостями и огорчениями забываешь об этом. Целыми днями не вспоминаешь, что война не кончилась, только затаилась на время. Ходили в кино — как раз шел фильм о приключениях бравого косморазведчика по прозвищу Одинокий Стрелок, называлось — "На диких планетах — VI", но вполне можно было смотреть, и не видев предыдущих пяти, а в главной роли подвизался сам Энтони Краус. Собирались привычной компанией — как всегда, Поплан был неистощим на поводы, а в ноябре снова вспомнил о своей бабушке. Забыл, видимо, что прошлый раз у нее был день рождения в конце мая.
Потом Ивану Коневу стукнуло двадцать девять, шумно гуляли целую ночь. Розенриттеры тоже приняли участие, и майор Блюмхарт пришел, и даже был весел. Мари тоже была весела. При этом они с майором настолько старательно не замечали друг друга, что это надоело даже имениннику, известному своим добродушием. Он никому ничего не сказал, но на следующий день как-то незаметно и непринужденно собрал малый военный совет в составе себя самого и главных затейников Изерлона, Оливера и Дасти.
— Прижать Блюмхарта к стенке и заставить объясниться, — предложил Иван. — Не могу видеть этих стеклянных взглядов насквозь.
— Лучше к столику. Сунув стакан в руки, — уточнил Поплан.
— Блюмхарт положительный, может не сработать, — усомнился Аттенборо.
— Попросить Линца воздействовать?
— Лучше уж сразу генерала Шенкопфа. Все-таки начальство.
— Кому тут нужен генерал Шенкопф? — раздался всем известный голос. И действительно, генерал оказался тут как тут. Легок на помине.
— О, вы-то нам и нужны, — сказал Иван, оборачиваясь. — У нас коллективная жалоба на майора Блюмхарта.
Шенкопф удивился.
— Чем вам майор-то не угодил? Хороший парень, добрый, никого не обижает… кроме противника в ближнем бою, но вряд ли вы за противника переживаете.
— Обижает, — сказал Оливер. — Генерал, он обижает хорошую девушку, в которой мы все принимаем участие.
— Как некрасиво с его стороны, — покачал головой Шенкопф. — Не по-рыцарски.
— Именно что не по-рыцарски, — подтвердил Аттенборо.
Ввели генерала в курс дела.
— О, — задумчиво сказал он. — Боюсь, это серьезно. Попробую, конечно… Но не вдруг и не сразу. Вы себе как представляете — беру я, значит, майора за белый шарфик и спрашиваю: майор, пошто обижаешь Мэри-Сью?
— Ну, примерно так, — кивнул Поплан. — Как еще-то?
— И он мне ответит: а не пошли бы вы, генерал. И будет прав. Поэтому я пойду, куда послали. Нет, парни, это дело деликатное, тут надо посидеть, поговорить о том — о сем…
— …выпить, — подхватил Поплан с энтузиазмом. — И после третьего стакана взять майора за шарф.
— Вообще-то я уже пробовал, — возразил Дасти.
— И что?
— Ну и пошел по адресу.
— Одно дело ты, другое — генерал. У Блюмхарта должна быть старая привычка вставать по стойке смирно в его присутствии.
Остальные дружно заржали.
— В мирной обстановке эта привычка испаряется, будто и не было, — вздохнул Шенкопф с деланным огорчением. — Нет чтобы уважать своего генерала в любых условиях. Как услышат «вольно», так сразу отбиваются от рук. Анекдоты, опять же…
— О, кстати, — оживился Поплан. — Есть анекдот.
Генерал картинно свел брови.
— Опять про меня?
— Вот еще. Знаете, почему адмирал Мюрай не верит в гениальность адмирала Яна?
— Ну уж — не верит… и почему?