Время лживой луны
Шрифт:
– Не иначе как галлюциногенные ваши грибочки, – заметил Петрович.
– Ну, может, и так, – не стал спорить Антип. – Только мне от этого понятнее не становится, зачем Валерке наши поганки. Как будто их в других местах нет?
– Похоже, что нет, – кивнул Петрович. – Ваши грибочки, Антип, эндемики.
– Ну и ладно, – махнул рукой проводник. – Пускай будут тем, что ты сказал. Мне без разницы.
– Слушай, Серега, – тихонько потянул Макарычева за локоть подваливший к нему сбоку Стецук. – А у Антипа этого, между прочим, инфравизора
– Ну и что? – не понял сержант.
– Да ничего, – хмыкнул Стецук. – Только тьма вокруг такая, хоть глаз коли… Врубаешься?
– Хочешь сказать…
– Однозначно! Рип это, а не человек.
– Спиногрыз на него не реагирует.
– Зажрался твой Спиногрыз, – недовольно покосился на кота Стецук. – Нюх потерял.
– Ну, у меня не только зрение, но еще и слух хороший, – спокойно, не оборачиваясь, произнес Антип. – Я за версту слышу, как комар пищит.
– Не преувеличивай, – недовольно буркнул Стецук.
– Ну, хошь, проверим?
– Сейчас, что ли?
– Ну, хоть бы и сейчас!
– Не время сейчас, – положил конец спору Макарычев.
И незаметно показал Стецуку кулак.
– Ну, для того чтобы хорошо слышать, нужно жить в тишине, – многозначительно изрек Антип. – Научиться ее слушать.
– А для того чтобы видеть во тьме, нужно родиться и всю жизнь прожить во мраке, – не удержался-таки Стецук.
– Не обязательно, – покачал головой Антип. Он, похоже, воспринял замечание ефрейтора всерьез. – Нужно научиться не бояться темноты.
– И что тогда?
– И тогда ты сможешь видеть все, что она прячет.
– Тоже мне, дон Хуан выискался, – обиделся почему-то Стецук.
– Дон не дон, а мысли интересные, – сказал Петрович, записывавший все, что говорил Антип на диктофон.
– Ну, так как же вас в наши края занесло? – искоса посмотрел на Макарычева Антип.
– Мы из Облонского гарнизона, – в третий раз начал заготовленную историю сержант. – Ищем сбежавшего из тюрьмы преступника.
– Да ты что? – удивился Антип. – Выходит, тюрьмы все еще стоят?
– А куда ж они денутся? – в свою очередь удивился такому вопросу Макарычев.
– Отец Иероним говорит, что близится время, когда на земле не будет ни тюрем, ни дворцов.
– Ну, может, когда-нибудь и придет такое время, – не очень уверенно согласился с незнакомым ему отцом Иеронимом сержант.
– Но пока стоят?
– Стоят.
– И кто ж в них сидит?
– Преступники.
– И только?
– А кто ж еще?
– Ладно, – махнул рукой Антип. – Забудь… Так, значит, из тюрьмы сбежал преступник?
– Ну да. И, по имеющейся информации, он мог скрыться на болоте.
– Не-а, – уверенно покачал головой Антип. – Здесь его нет. Я бы узнал, если бы на болоте появился чужой.
– Как?
– Ну, ветерок бы нашептал.
– А! – махнул рукой Стецук. – Сказки!
– Ну, вас-то я нашел, – лукаво улыбнулся Антип. – Я, меж прочим, давно уже за вами иду. Присматриваюсь, что за люди такие. Показался, потому что вашему парню помощь потребовалась. Куда б он такой пошел?
– Так, значит, на болоте чужих нет? – осторожно поинтересовался Макарычев.
– Нет, – уверенно покачал головой Антип. – Кроме вас – никого.
– Мы – свои, – улыбнулся болотному жителю Петрович.
– Ну, не знаю, – серьезно ответил тот. – Пока – не знаю.
– Мы можем переночевать в вашем поселке? – спросил Макарычев.
– Ну, а почему нет? Что ж мы, не люди, что ль?
Незаметно совершив поворот, они шли теперь по направлению к огням поселка, которые, как полагал Макарычев, служили Антипу главным ориентиром. Ну, в самом деле, как еще человек мог верно выбирать дорогу в кромешном мраке? А то, что говорил Антип о своем феноменальном зрении, было, скорее всего, некоторым преувеличением. Похвальбой. Обычное дело – нужно ж чем-то поразить незнакомцев.
Когда, по прикидкам Макарычева, до поселка оставалось километр-полтора, ну, никак не больше двух, огни впереди исчезли. В один миг. Как будто все разом в трясину провалились.
– Это что значит? – насторожился Макарычев. – Все разом спать легли и свет потушили?
– Ну, поселок наш в низине расположен. С того места, где мы сейчас находимся, его не видать. Ща, взгорочек обойдем – и прямиком к нему выйдем.
– А в низине не топко? – поинтересовался Петрович.
– Не, – мотнул головой Антип. – Должно бы быть топко, а у нас там как раз наоборот – сухо.
– Странное место, – заметил Петрович.
– Хорошее, – уточнил Антип. – И вот что, служивый, – обратился он к сержанту. – Котейка у тебя замечательный. Да только ты лучше спрячь его от греха подальше.
– А в чем проблема? – удивился Макарычев.
– У нас в поселке кошек нет. Утки, куры, свиньи, коровы – есть. А кошек и собак – нет. Ну, так сложилось исторически, как говорится. Деды наши, когда жить сюда перебирались, не прихватили с собой кошек и собак. Должно быть, просто забыли. Даже Ной, когда зверье в свой ковчег загонял, и тот наверняка кого-то да позабыл. Ну, а у нас сложилось такое поверье, будто они, деды то есть, зверей этих нарочно с собой не взяли, поскольку зло они в себе несут. У собаки зло в кончике носа, которым она повсюду тыкается, а у кошки – в кончике хвоста, которым она размахивает. Вот такая, понимаешь, история.
– Очень любопытно! – Петрович закинул автомат за спину. Пальцы его забегали по клавиатуре ПДА. Исследователь взял верх над бойцом, и осторожность уступила место азарту. – Похожее поверье бытовало в Китае. Правда, касалось оно только кошек…
– Ну, по мне, так все это – сказки бабкины, – перебил, не дослушав, Антип. – Однако ж другие думают иначе. А к традициям, сами небось понимаете, следует относиться с уважением.
– Да о чем разговор!
Заведя руку за спину, Макарычев отстегнул подвешенную к рюкзаку переноску.