Время меча
Шрифт:
Элина, в детстве хлебнувшая всех тягот походной жизни и приученная отцом никогда не теряться, довольно скоро стала чувствовать себя во дворце, как дома, легко покорив его хозяев, в особенности королеву. Начальным толчком к тому послужил этакий романтический ореол вокруг судьбы юной высокородной графини, с раннего детства знакомой с физическим трудом и полной лишений кочевой жизнью. Однако Элина быстро доказала, что не нуждается в жалости. Отцовское воспитание, по всей видимости, хорошо сочеталось с ее природными наклонностями, ибо девочка отличалась гордым и независимым характером, презирала нежности и сантименты, всегда была полна энергии и имела по каждому вопросу свое мнение, которое и дюжине воспитателей не удавалось изменить. Учителя отмечали ее незаурядные способности, однако похоже было, что Элина всерьез намеревалась стать героем, как ее отец. Поначалу ее увлечение боевыми искусствами
Принц, не разделявший героических увлечений своей дальней родственницы, пожал плечами на ее слова.
— Ныне такая эпоха, что героев помнят лучше, чем ученых и художников. Но, не в обиду графу Айзендоргу будь сказано, мало кто решится отрицать, что это эпоха варварства и упадка культуры.
— Вы рассуждаете прямо как наш маг Ральтиван, — усмехнулась Элина, произнося это имя без особого почтения.
— О, давненько я не видел старого ворчуна! — улыбнулся Артен.
— В таком случае можете восполнить этот пробел, — ответила Элина, указывая куда-то в глубину сада. Действительно, по направлению к молодым людям, но, похоже, не замечая их, двигался никто иной как придворный маг Ральтиван Зендергаст. Это был довольно высокий худой старик с обвислыми седыми усами и крючковатым носом; не по летам густая шевелюра контрастировала с редкой бороденкой. Камзол королевского советника сидел на нем, как на вешалке. На левой руке его висела небольшая корзинка, а в правой он держал щегольской посох, совсем не похожий на тяжелые суковатые палки, с которыми часто изображают магов. Зендергаст шел, раздвигая посохом траву и что-то бормоча под нос.
— Приветствую вас, почтенный Ральтиван! — крикнул принц.
— А, это вы, ваша светлость… и вы, графиня, — отозвался маг таким тоном, словно его из-за пустяка оторвали от важного дела. Впрочем, все во дворце знали, что старик разговаривает так со всеми, включая короля, и никому не приходило в голову обижаться.
— Собираете травы? — осведомился Артен, глядя на корзинку.
— Да… травки, корешки… что еще остается магу в наше время. Нынче на мага смотрят, как на шута… впрочем, нет, шут как раз обладает нешуточным влиянием.
— Вы, должно быть, решили побить его на его поле, раз изъясняетесь каламбурами? — тут же не удержалась Элина.
— Видите, принц? — старик махнул посохом в сторону девушки.
— Никакого почтения. Еще бы, я ведь не учитель фехтования.
— Мы с кузиной как раз спорили о месте фехтования в иерархии ценностей человечества, — заметил Артен.
— Было время, когда оно не занимало никакого места, — старик не упустил случая оседлать любимого конька. — Здесь, кажется, где-то была скамейка?
— Да, на аллее у фонтана, — ответила Элина. Зендергаст был рад заполучить слушателей, но делал вид, будто оказывает им великое одолжение. Молодые люди, в свою очередь, хотя и слышали неоднократно, особенно Элина, разглагольствования королевского мага о старых добрых временах, последовали за ним — отчасти чтобы не обижать старика, отчасти в надежде услышать какую-нибудь новую легенду, которых Зендергаст знал множество и притом большую их часть считал чистой правдой.
— Так вот, дети мои, то была великая эпоха, — провозгласил старый маг, опускаясь на скамью. — Мир был молод, и магия была сильна. Ведь магия
— это ничто иное, как использование энергии, выплеснувшейся при рождении вселенной. Эта энергия позволяла творить и созидать… и разрушать тоже. Но овладеть ею было непросто, не то что всеми этими железками, — маг брезгливо покосился на меч Элины, и та с трудом сдержала возглас возмущения. — Лишь мудрейшие и способнейшие достигали вершин магического искусства — достигали обычно в том возрасте, когда юношеские страсти уже не отравляют кровь… Зато и власть их была не то что власть нынешних королей. В те времена миром правили великие чародеи. И люди жили, защищенные их могуществом от сил природы и собственной глупости. Мятежи и заговоры были немыслимы, ибо от магов не было тайн — и не было силы, которую простой смертный мог бы им противопоставить. Против мага мог выступить только маг. И такое, конечно, случалось… даже мудрейшие люди остаются людьми. Но все решали колдовские дуэли, в крайнем случае — битвы, в которых из людей участвовали только сами враждующие маги и их помощники. Никаких войн с тысячами трупов с той и другой стороны. Разумеется, не все великие чародеи были филантропами… но мудрец и зло сделает с минимальным вредом, а дурак и ради добра прольет реки крови. Находились, правда, и такие, которым нравилось творить зло ради зла, однако тогда прочие маги объединялись против них, ибо понимали, какой великой силой владеют и какую ответственность это налагает…
Но века сменялись веками, и энергия, идущая от рождения мира, становилась все слабее, подобно тому, как остывают угли костра. Некоторые, впрочем, считают, что энергия осталась прежней, а изменилась структура мира
— он как бы затвердел, и силы, которая прежде могла лепить из него что угодно, теперь недостаточно для скольнибудь заметных изменений… Так или иначе, могущество магии сокращалось от поколения к поколению… и наконец настал момент, когда чародеи более не смогли удерживать власть. Люди вырвались из-под многовековой опеки, в которой так нуждались и которую теперь именовали рабством. Наивные, они полагали, что обретут свободу, а на деле лишь попали в настоящее рабство к своим вождям и вождишкам… агрессивным, необразованным, обуреваемым страстями, презирающим профессиональную этику прежних владык. Тогда многие маги были убиты или заточены в подземелья… но вслед за ними очень скоро последовали тысячи и тысячи обычных людей. Древняя культура рухнула, восторжествовал хаос и культ грубой силы, символизируемый этим варварским оружием. На территории прежних держав образовалось множество крохотных княжеств и королевств, непрестанно воюющих друг с другом. Прежде было время мудрости, а теперь — время меча…
— Время мудрости еще вернется, — уверенно сказал принц. — Наука…
— А, вы опять про свою науку, — пренебрежительно прокряхтел Зендергаст. — Магия уходит из мира, как жизнь из тела. Все, что может ваша наука — это дергать безжизненное тело за нитки, словно марионетку. Но вам уже не сделать его живым, нет, никогда…
— Полагаю, со временем наука сможет и оживлять мертвые тела, — невозмутимо ответил принц. — У вашего мира, почтенный Ральтиван, был один серьезный недостаток. В этом мире не было развития, он был обречен на стагнацию. Главной заботой магов было сохранение status quo. И они были по-своему правы, ибо для системы, регулируемой искусственно, нет ничего страшнее потери равновесия. Но человечество не может все время жить в клетке, какой бы сытой и безбедной не была такая жизнь. Так что то, что произошло, вполне закономерно… думаю, даже если бы магия не потеряла свою силу, в конце концов ваш мир все равно бы не устоял.
— Амбициозные речи самонадеянного юнца, — проворчал старый маг без особого, впрочем, гнева. — Ну что ж, наслаждайтесь. Танцуйте свои дикарские пляски на костях цивилизации.
Некоторое время он молчал, затем продолжил прежним наставительным тоном:
— Между прочим, и в прежние времена находились желающие дать людям опасную побрякушку науки. Ничем хорошим это не кончилось. Приходилось ли вам слышать о Зурбестане?
Принц оживился — похоже, старик собирался рассказать очередную легенду.
— Мне попадалось эта название на старых картах, — сказал он.
— Далеко на востоке, за Фессарнийскими горами. Но достоверность этих карт более чем сомнительна. На них указано немало легендарных земель, чье существование уже опровергнуто путешественниками нашего времени.
— Например, королевства Куахир-Рот? — язвительно поинтересовался Зендергаст. — Конечно, современные путешественники не могут его найти, ибо оно погрузилось в пучины моря 3 тысячи лет назад. Но я говорю о Зурбестане. Этой страной правили могущественные жрецы, которым показалось недостаточно в совершенстве владеть магией — они решили развивать еще и науку. В результате там, где прежде лишь избранные и достойные владели силой, появились смертоносные машины, которыми мог управлять любой полуграмотный ремесленник. Появились монстры, которые не были беспомощны вне воли чародея, но, напротив, обладали собственной волей. Устои общества рухнули, равновесие было нарушено, Зурбестан сделался очагом хаоса и разрушения, и его гордые вожди желали принести это безумие и на другие земли. И тогда все прочие маги континента объединились, чтобы отвратить угрозу, и обрушили свою мощь на Зурбестан, похоронив его владык и их деяния. Пики Фессарнийских гор сомкнулись, перекрывая проходы, каменные лавины закупорили русла рек, даже ветры стали облетать стороной проклятую страну Зурбестан, навеки отрезанную от мира.