Время - московское!
Шрифт:
— Семь. Все порваты в клочки. Я правильно говорю?
— Замечательно ты говоришь! Семь аспидов?! Ты сам их сбил?!
Тут вклинился тот же сухой, отстраненный голос с борта «Ксенофонта»:
— Гвардии лейтенант Пушкин, я понимаю ваши чувства, но прошу вас помолчать хотя бы до посадки.
— Хорошо… А, главное! Вы координаты парня к северу от нас сняли? Данкана Теса?
— Да.
— Точно сняли? За ним надо обязательно выслать спасательный флуггер!
— Вышлем. И хорош трепаться! Р-расчирикался…
Глава 4
Невесомость
Январь, 2622 г.
Планетолет «Счастливый»
Большой Космос
— Ты плакала? — спросил Таню чоруг на чистейшем русском языке.
Вопреки Таниным опасениям, чоруг оказался весьма гостеприимным хозяином. Он любезно встретил ее у стыковочного шлюза и проводил в ванную комнату — на «Жгучем ветерке» в отличие от «Счастливого» она была достаточно просторной.
«Ванная», как и следовало ожидать, оказалась своеобразной. Там стояли четыре глухих цилиндра в рост чоруга, круглый стол с бугристой поверхностью, несколько механических опахал и сравнительно яркие светильники. Благодаря тому, что некоторые гигиенические процедуры чоруги выполняют при желтом свете, в ванной можно было устроить особое, компромиссное освещение — приемлемое для человеческой психики и терпимое для самих чоругов. В других помещениях «Жгучего ветерка» с этим было сложнее.
— Да, плакала. Только откуда ты знаешь?
— Ты употребляешь неверное слово. Я не «знаю», я — «вижу»!
— А что ты видишь?
— Я вижу, что еще недавно твои глаза были мокрыми и красными. Кажется, у вас, у русских людей, это называется словом «плакать»?
— Все верно.
— Я помню, что плакание людей вызывают эмоции двух видов. Счастливые и несчастные. Я правильно сказал? Я еще только учу русский!
— Да, все так.
— Тогда сообщи мне, какие эмоции вызвали твое плакание?
— Несчастные. Я никогда не была счастлива настолько, чтобы из-за этого плакать.
— И в чем твое несчастье?
— Мое? Гм… Вообще-то приятного мало — торчать в крошечном планетолете, который висит в безлюдном уголке космоса, и надеяться, что тебя, может быть, спасут. Такое счастьем не назовешь!
— Твоему несчастью уже много дней! Но раньше ты не плакала.
— Откуда тебе знать? — Таня подернула плечом.
— Я знаю это потому, что оставил в вашем корабле одну вещь, которая дает мне слушать то, что происходит у вас! — сообщил чоруг. — Эта вещь передает все, что вы говорите, прямо мне в ухо! — Эль-Сид легонько стукнул клешней по своему ананасообразному затылку, где, как было известно Тане, располагались органы слуха чоругов.
Сказано это было настолько простодушно, что на несколько мгновений Таня утратила дар речи. Шутка ли — узнать, что все твои разговоры уже больше двух недель регулярно прослушивает инопланетянин!
— Но зачем ты оставил на нашем корабле свою вещь, Эль-Сид? — спросила она ошарашенно.
— Существуют две причины. Первая причина: я изучаю язык русских людей. Мне нужен родник живой речи. Вторая причина: мы, восхищенные чоруги, очень любопытны. Нашему мозгу, который неотделим от нашей души, нужно тренироваться каждый день. Иначе он будет умирать. Наш мозг — как ваши мышцы! Ему нужно все время раскачиваться! Если чоруг не работает с новой информацией больше чем три раза по девять дней, клетки ума в его мозгу начинают умирать. А через сорок один день в его мозгу начинается осень! Вот почему нам нужно все время читать, слушать, разбираться. То есть быть любопытными!
Таня хмуро кивнула. Про физиологические основания легендарного любопытства чоругов из социального класса «восхищенных» она знала с первого курса. И все же — кому понравится, когда тебя подслушивают?
— Ну, знаешь ли… Мы, люди, тоже довольно-таки любопытны! Но это же не повод тайком устанавливать на «Жгучем ветерке» видеокамеры! — возмущенно сказала она.
— Это напрасно. Мне было бы лестно. Люблю сниматься, — мечтательно сказал чоруг. Чувствовалось, что он и впрямь не понимает, в чем проблема. «Впрочем, если бы понимал, — подумала Таня, — вряд ли отважился докладывать мне о своих шпионских достижениях».
— Если ты нас и впрямь прослушиваешь, — сказала она, — тогда зачем ты спрашиваешь, почему я плакала? Ты же все слышал?
— Извини, но последние два дня я совсем не слушаю вас.
— Почему? Надоело учить русский?
— Не надоело. Просто я готовлюсь к смерти.
— К смерти?
— К смерти.
Таня сделала понимающую мину. Она помнила, что жизнь для среднестатистического чоруга — не более чем процесс самоотверженной подготовки к правильной смерти, к Великому Переходу. И что большинство светских чоругов выделяют три дня в каждом лунном месяце для совершения соответствующих подготовительных мероприятий. Не говоря уже о чоругах религиозных, которые превращают в одно такое мероприятие всю свою жизнь.
— И как ты готовишься к смерти? Совершаешь три возлияния? Дышишь-и-поешь? Складываешь мозаику снов? — не желая прослыть невежей, Таня припомнила все практики подготовки к смерти, какие только изучала.
— Мозаику я окончил еще на планете Вешняя. Она получилась не очень яркой, но ее узорами я доволен. Три возлияния я совершаю ежедневно, ведь я «восхищенный», а не обычный чоруг. А дышать-и-петь не принято в моем роду.
— Что же ты делаешь?
— Я разговариваю со своей женой.
— Но при нашей первой встрече ты говорил, что ты не женат?
— В этой жизни — не женат. Но в прошлой жизни у меня была жена. И будет в следующей. Просто в этой жизни она не проявлена. Но это не значит, что ее нет! Она есть! И я с ней разговариваю!
— Наверное, интересное занятие.
— Очень! — Чоруг восторженно развел в стороны свои глаза-трубочки. — Самое интересное занятие в мире! И теперь мне не до вас! Для того чтобы говорить с теми, кто не проявлен в этом мире, нужно очень много внимания. Поэтому я больше не могу отдавать свое внимание вам. И даже не знаю, что ты готовила сегодня на завтрак…