Время невиноватых
Шрифт:
Страшный рассказ, он произвел на меня сильное впечатление. И кстати, несмотря на повальную «демократизацию» всего и вся, с тех пор не публиковался, сейчас его мало кто помнит. А ведь это рецепт, хотя и очень горький, но действенный. В чем только ни обвиняли ВЧК-ОГПУ-НКВД, но ведь не в коррупции, не в предательстве интересов службы, не в сращивании с криминалом! Только где взять тот бронепоезд, кого в него посадить, и кто даст команду на отправление?
Страшноватый рецепт, конечно, получается: очень горькая микстура. Может, кто-то знает, как решить задачу номер три с помощью сладкого. Только без ее решения нельзя переходить к задачам номер четыре, пять и далее.
— Чем
— Ростов лучше тем, что я в нем живу, пятьдесят четыре года [56] в одном районе. И когда я иду по городу, встречаю десятки знакомых. Здесь живут мои родственники и друзья, здесь могилы отца, деда, бабушек. Здесь институт, в котором я работаю больше двадцати лет. тысячи учеников, десятки аспирантов. Приемлемый темп жизни, привычный климат. Рыба, раки, шашлыки, природа рядом.
56
Уже 58 - в том же районе (примеч. авт.).
Москва более европейский город, он чище, шикарней. Центр, вообще. Европа. Замечательные рестораны. Больше возможностей для пиара: здесь все издательства, редакции газет, телевизионные каналы. Я люблю приезжать в Москву. И люблю уезжать из Москвы. Кому надо, находят меня и в Ростове.
А что до возможностей… Как-то журнал «Коммерсант-Власть» опубликовал портреты 20 известных ростовчан. Стали известными на Дону и продолжают жить здесь кроме меня еще пятеро.
Футболист Виктор Понедельник прославился еще на родине, потом уже переехал в Москву, остальные 13 состоялись в столице. Это подтверждает поговорку: «Где родился, там и пригодился». Думаю, возможности скрыты в человеке, а не в городе. Хотя город может помочь их реализовать.
— Конфликт между старой «воровской» системой преступного мира и новым беспределом «отморозков», о чем идет речь в некоторых твоих книгах, продолжается? А если закончился, то чем? Для населения лучше, когда «воры в законе» заправляют преступностью, или разницы нет?
— Нет, они договорились, нашли компромисс, нередко «работают» вместе. К тому же, «новые» набрали силу, «синим» подмять их под себя уже не удастся. Впрочем, в каждом регионе своя специфика. Законность же. конечно, должно обеспечивать государство, а не преступники той или иной «окраски».
— У тебя много статей и монографий, обосновывающих новую науку. В чем ее суть, какова практическая польза?
— «Криминальная армалогия» — междисциплинарное учение об оружии и мерах борьбы с вооруженной преступностью. Традиционно эти проблемы изучаются и уголовным, и административным правом, и криминалистикой, и криминологией. На границах наук возникают нестыковки и противоречия. Представь пиццу с начинкой «ассорти» в центре. Обычно ее нарезают секторами: одному попались грибы с колбасой, другому — оливки и морепродукты, третьему — овощи. У каждого — свои ощущения.
Я же вырезаю центральную часть и получаю полное представление о начинке. Насчет пользы… Перед защитой докторской я подсчитал: 12 моих предложений вошли в законодательство и практику.
Однажды проводил служебно-уставную экспертизу по уголовному делу о применении оружия милиционером, кстати, этот случай описан в «Антикиллере-2». В результате сержант Т. был освобожден из-под стражи в зале суда, хотя прокурор просил для него 12 лет. Одного этого факта достаточно, чтобы считать, что годы исследований потрачены не зря. И это, пожалуй, — одно из самых значимых для меня достижений.
— Ты знаешь или знал в жизни героев (настоящих героев, положительных, смелых, умных, профессионалов), похожих на тех, кто действует в твоих книгах? Расскажи о них. Остались ли сейчас, по-твоему, в милиции и спецслужбах супермены?
— Ветеран МВД Николай Иванович Бычков работал в НКВД с Берия, ходил в немецкий тыл в составе диверсионной группы, с него «списаны» персонажи нескольких романов: Ромов из «Привести в исполнение». Сизов из «Задержания». Можно было еще и пару фильмов снять. Инспектор уголовного розыска Анатолий Рублев по прозвищу Лис стал прототипом антикиллера Коренева. Он был не похож на супермена, но многие эпизоды его жизни вошли в роман, и читатели воспринимают их как захватывающую выдумку. Другой парень командовал группой захвата, воевал в Чечне, его биография — Рембо делать нечего. Вдобавок, писал песни, очень неплохие для любителя, правдивые — мороз по коже: «Маленькая комната, стол накрыт фольгой, на столе опять кого-то режут. Это ведь меня, но я же не больной, просто это я от боли брежу..»
Поэтические упражнения очень не характерны для людей этой профессии. Не знаю, как насчет суперменов, но люди, преданные делу и рискующие ради него жизнью, не перевелись.
— Тебе как писателю Путин интересен? Можешь предположить сюжет и обстоятельства, в которых он действует как лучшие твои герои? Каким мог бы быть такой сюжет?
— Когда-то хитроумные советские люди приглашали на свадьбу первых лиц государства или называли детей их именами. Надеялись: вдруг квартиру дадут или подарок какой. Сейчас тоже много развелось желающих попасть в «придворные» бытописатели или живописцы. Но ведь это дурной тон. Когда я обратил внимание на татуировки своего ученика — офицера милиции и, расспросив, узнал историю удивительной и насыщенной приключениями жизни, то написал «Татуированную кожу». Но о Президенте я, во-первых, ничего не знаю, а во-вторых, здесь инициатива должна исходить от него.
Если бы он сам предложил мне описать какую-нибудь операцию, проведенную им в бытность разведчиком, и эта операция была действительно интересной, могла бы получиться увлекательная книга.
Преступление и наказание
— Только что вы поставили точку в четырнадцатом романе. О чем он?
— Это «Татуированная кожа-2». Герой выполняет специальное задание по внедрению в уголовную среду, для достоверности его покрыли зековскими татуировками с головы до ног. А картинки ожили, стали разговаривать, давать советы, менять его личность. То ли мистика, то ли психиатрия… Писалось очень тяжело: на книгу ушло три года. Потому что требовалось в подробностях воспроизводить жизнь в тюремных камерах, нравы и обычаи их обитателей. Очень трудно писать о том. чего сам. к счастью, не испытал. Сказалась и магия накожных рисунков: вдруг появилось желание обзавестись татуировкой! Уже собрался наколоть свой зодиакальный знак — льва на плече. Но татуировки сказываются на судьбе, меняют ее. Я большую часть жизни прожил без картинок.
Подумал: зачем что-то менять? Короче, передумал.
— Ваши книги издаются в серии «Классик отечественного детектива». Каково ощущать себя классиком при жизни?
— Я к этому отношусь с юмором. Пишут — и пусть пишут. Вот если бы я сам считал себя классиком — тогда дело плохо. Никогда в жизни не называл себя ни писателем, ни ученым. Как говорил знакомый профессор: «Ученые медведи в цирке!»
Только недалекие люди, графоманы и недоучки искренне верят в свою исключительность. Это диагноз: мания величия. Когда смотришь на телеэкран, появляется мысль, что болезнь прогрессирует.