Время одуванчиков
Шрифт:
Аня приоткрыла глаза и скривила губы.
– Ты негодяй. После того, что между нами было, ты обязан теперь жениться. Или хотя бы дать мне поспать.
Джем хмыкнул.
– Как-нибудь в другой раз женюсь. Думаешь, мне большая радость сейчас ехать куда-то? У меня ноги ватные. Я бы с удовольствием до вечера спал…
Через полчаса они вышли из подъезда. Аня небрежно поцеловала Джема и скрылась в проходной арке, а Джем побрел к своей машине. «Форд Эксплорер» —внедорожник впечатляющего вида на толстых колесах. Кенгурин, люстра и дорогая музыка – все, как полагается. Да еще и в комплектации «Эдди Бауэр» – с люком и светлым кожаным салоном. Джем почти год откладывал все
«Сайгон» – популярное кафе в центре Петрозаводска – располагалось недалеко от озера. По вечерам здесь собирались неформалы и прогрессивно мыслящая молодежь, курили, пили кофе, общались. Шумно, многолюдно, весело – и всегда можно найти того, кто тебе нужен. Если не сразу, то через час точно. «Сайгон» – нерв города, его жизнь.
В последнее время Джему приходилось больше бывать во всяких шалманах, которые пафосно назывались ресторанами – терки с крутыми пацанами в спортивных костюмах, мутные «стрелки» с авторитетами, вязкие разговоры с решалами… Но «Сайгон» всегда оставался для него отдушиной. Джем любил здесь сидеть на подоконнике со стаканчиком кофе, смотреть на девчонок, прикалываться со старыми знакомыми, которым было плевать на его нынешний образ жизни. Они помнили его в рваных джинсах и вытертой кожаной куртке с косой молнией и безо всякого стеснения стреляли сигареты и мелочь на кофе.
Утром в субботу здесь обычно никого не было. Город еще спал. Джем издалека заметил двухдверный «Линкольн» Макса и запарковался следом за ним. Тут же в боковом окне появился и сам Макс с двумя стаканчиками кофе в руках, и Джем открыл ему дверь. Тот залез на сиденье и, протянув кофе Джему, усмехнулся.
– Что, оторвал тебя от девочки?
Джем проворчал:
– Следишь за мной, что ли? Сейчас спал бы и спал. Тебе-то чего не спится?
Макс сделал глоток кофе.
– Сам знаешь, надо «лаванду» косить. Есть тема. Подробностей сам не знаю, так что не спрашивай. Старшие товарищи подогнали. Сейчас едешь на один адрес, забираешь человека и везешь, куда скажет. Хоть в Магадан.
– До Магадана бензина много надо…
Макс положил между сиденьями пачку денег.
– Это на расходы. Отчитываться не надо. Не хватит – тратишь свои, я компенсирую. Человек важный, на дорогах неспокойно, сам знаешь. Поэтому «плетку» возьми обязательно, но не спались с ней.
– Блин, Макс, это надолго? А то у меня некоторые планы были…
Макс холодно посмотрел ему в глаза.
– Джем, зачем глупые вопросы? Я же тебе сказал, сам ничего не знаю. Сколько потребуется, столько будешь его возить. За бабки не паришься – тебя отблагодарят по-царски.
Джему, конечно, хотелось конкретики – например, сколько это в баксах, но он знал, что ответа не получит. Поэтому просто кивнул.
– Ладно, адрес давай.
Через пятнадцать минут Джем уже был на выезде из города. На заправке он залил полный бак, купил сигарет и воды. И еще через десять минут черный внедорожник взял курс на север, в глухой лесной поселок под названием Шалговаара.
5. Степанов
Степанов не сомневался, что разгребать книжные завалы в доме убитого библиотекаря из Епифани поручат ему. Заучка, энциклопедист, интеллигент – в Тульском управлении госбезопасности его ценили именно за эти качества. Хотя он и близко не вписывался в стереотипный образ чекиста с холодной головой и чистыми руками. Но ему было наплевать на это. Он не делал карьеру, не стремился выслужиться перед начальством, не руководствовался пафосными лозунгами.
Конечно, он читал сводку и обратил внимание на книги с руническими знаками и фашистской символикой. Он знал, что личность убитого будет пробивать по базам другой отдел, но разбираться с литературой придется ему. Так и произошло. Начальник отдела вызвал его, многозначительно ткнул пальцем в опись, составленную оперативниками, и приказал выдвигаться в Епифань.
Степанов попытался выпросить служебный автомобиль, но майор наотрез отказал.
– Думается мне, ты туда не на один день едешь. Поэтому чтобы не кататься взад-вперед, лучше возьми вещички да остановись там в гостинице. Рациональнее будет. Доклад лично мне. Каждый день.
– Ясно, товарищ майор. Когда выдвигаться? Завтра воскресенье, я на рыбалку собирался…
Майор усмехнулся.
– А то ты не догадываешься. Плакала твоя рыба горькими слезами… В Епифань электрички не ходят, только автобус, и то раза три в день, если я правильно помню. Так что не опоздай.
Часа через полтора Степанов уже рассматривал очередь в кассу на автовокзале. В субботний день здесь, конечно, Вавилон – народ приезжает со всей области, толчея неимоверная, духота. Давно бы уж надо здание вокзала расширить да порядок в кассах навести. Майор оказался прав – всего три рейса в день по расписанию. А желающих ехать в Епифань – раз в пять больше.
Стоять в автобусе два с половиной часа Степанову не улыбалось, поэтому он использовал административный ресурс. Показал, где надо, удостоверение и вскоре с комфортом расположился на сиденье под табличкой «Служебные места». И даже еще успел пару чебуреков купить.
Достав из потрепанного кожаного портфеля книгу, обернутую в пожелтевшую газету, он погрузился в чтение, чтобы не терять даром времени, наблюдая за унылым пейзажем. Ничего нового для себя он все равно за окном не увидел бы, а тут разворачивался интересный исторический сюжет. Книга была самиздатовской, изъятой у одного антисоветчика еще при коммунистах. Сейчас-то и не такое пишут, а для того времени, середины восьмидесятых, вполне могло потянуть на подрывы устоев и разрушение скреп.
Неизвестный автор достаточно убедительно доказывал, что народный герой, покоритель Сибири атаман Ермак Тимофеевич на самом деле был родом из Крыма, из Феодосии, которая тогда называлась Кафой. Более того, происходил он из семьи евреев-выкрестов по фамилии Колон, которые приехали в Крым из Генуи. В этом ничего особенного, в Крыму много генуэзских колоний тогда было. И когда в Генуе началась чума, многие горожане решили свалить подальше, за море, пересидеть эпидемию. В том числе и некий Готлиб Колон, сын Доминика.
В Кафе он обжился, тут у него сын родился, Тимоти, и потом внук Евсей. Особой пикантности этой истории добавляло то, что у Готлиба Колона в Генуе было два брата – Кристобаль и Бартоломео. И Кристобаль в современной истории известен как Христофор, а испанская фамилия Колон в нашей транскрипции звучит как Колумб. Так что Евсей Колон был внучатым племянником знаменитого мореплавателя. А потом получил прозвище Ермак.
В общем-то, Степанов допускал, что такое вполне может быть. Несколько лет назад ему попадалось в сводках сообщение, что в Москве нашли подземный ход из Кремля к Спасо-Зачатьевскому монастырю, и там вроде бы хранились какие-то архивы Опричного приказа. Но что-то при раскопках пошло не так, он толком сейчас не помнил – то ли вода хлынула, то ли пожар случился, но все архивы пропали. Ничего не сохранилось, кроме нескольких документов.