Время падающих звезд
Шрифт:
Бесконечно? Куда и зачем? Я не был уверен, подумал ли я только об этом вопросе или произнес его вслух. Он вдруг сделал загадочное замечание, которое я сразу не смог взять в толк. Ме сказал: «Обернись назад в прошлое, и ты узнаешь себя и предчувствуешь свое будущее…»
И только много позже я понял смысл его слов.
Во время этой странной беседы меня волновал один вопрос, который я долго не решался произнести вслух: Как выглядел человек, которые говорил мне с такой настоявшейся мудростью? Что в болтовне Фритцхена о планете Фея было верным? Воодушевленный его дружественной манерой говорить со мной, я сказал: «У меня есть просьба. Могу ли я сейчас, пожалуй, задать тебе несколько вопросов?»
— Спрашивай, — разнеслось эхо в помещении.
— Мне трудно
Едва я вздохнул, как мое внимание было обращено на противоположную стену. В ней образовалось вдруг маленькое, круглое отверстие. Я заворожено пялился на отверстие, готовый к тому, что в любой момент он вылезет оттуда. Отверстие было около тридцати сантиметров в диаметре.
— Я ждал этого вопроса, и я также понимаю твое любопытство, — снова разнесся его голос по помещению. — Подойди ближе, посмотри в окно, тогда ты поймешь, почему я должен отпустить тебя одного. Нерешительно я последовал его приглашению. За отверстием находилось маленькое залитое светом помещение. Стены были улеплены измерительными инструментами, разноцветными волокнами, светящимися трубками и проводкой из различных материалов. Оно было похоже на исследовательскую лабораторию. Даже на потолке были проводка и волокна, которые вели в центр помещения, где в цоккеле стоял приплюснутый шар из темного стекла. Ни единого следа живого существа.
Итак, это электронное Нечто, разочарованно подумал я. В этот момент шар осветился, стал прозрачным. По моему телу пробежал озноб, когда я узнал то, что скрывалось внутри него.
В питательном растворе пульсировал человеческий мозг.
— Теперь ты можешь меня видеть? Твое любопытство удовлетворено?
О, небеса, думал я, ты лишился рассудка, это всего лишь кошмарный сон. Невозможно, чтобы он был этим мозгом. Но его ответ, его мышление, управляемое биотоками, поддерживаемое питательным раствором, усиленное высокочувствительными динамиками постепенно стирало замешательство и тайну его загадочного существования.
— То, что ты видишь перед собой это все, что осталось от меня после катастрофы вблизи. «Белого Карлика». Мое тело сгорело, но на борту нашей космической флотилии находились замечательные ученые. Они спасли мое мышление, мое «Я», мое сознание. Беда стала добродетелью, несчастье — решением для эксперимента, на который прежде никто не решался. Я умер и все же существую; я в плену и все же свободен, потому что моя планета — это «Квиль», я не привязан ни к Солнцу, ни к силе тяжести. Во мне нет никаких чувств, никакой тоски по родине, никакой боли и никакого траура. Я живу без пути и времени, бесконечность меня не пугает…
Это было странно, я старался сопереживать его судьбе, но его спокойствие передалось мне. Я ничего не испытывал по отношению к нему, кроме первого шока. Мной овладел только любопытный интерес. Я заметил, что по стеклянному шару всякий раз проскакивали искры, когда он говорил. И сейчас, когда он продолжал говорить, тоже регистрировались импульсы его мыслей.
— После катастрофы автоматы различной степени Разума стали моими сопровождающими. Похожа ли «Фея» на Землю? Твой переводчик сказал тебе правду, но она будет для тебя закрыта, пока ты не будешь перепрограммирован. Мы похожи на вас — людей, но мы живем и думаем в другом измерении, мы создали новые физические отношения. Однажды, с растущей возможностью восприятия вашего мозга, вы тоже достигните этой ступени развития. Это естественный и легко понятный процесс, который начинается в нулевом пространстве…
Я не совсем понимал его, мы могли представить только три измерения, длину, высоту и ширину. Что могло быть еще кроме этого?
— У тебя ещё будут вопросы?
— Да, если можно… Я прошу учесть, что я не ученый, но все же я очень хотел бы знать, какой вообще какой смысл имеет развитие. Появиться на свет, видеть, размножаться, чтобы потом снова умереть — разве это в принципе не бессмысленно?
Бесконечно долго Ме молчал. Не понял ли он мой вопрос, или не знал ответ на него? Я уже хотел повторить свой вопрос, когда он ответил: «Я не привык к столь долгим разговорам на таком уровне. Если ты решишь вернуться, мы могли бы продолжить нашу беседу на более высоком уровне. К твоему вопросу пока столько: Ты прав, если рассматривать жизнь только как естественнонаучный феномен, то жизнь бессмысленна, как и окружающая нас природа. Натура в своем бесконечном многообразии создала как вас, как и нас. Закономерная случайность развила в нас познающий и понимающий сам себя разум. Ты можешь сказать: Я есть. Следовательно, у жизни есть смысл, который ты сам в нее вкладываешь. Ты можешь остановиться на стадии животного, ты можешь познавать и смиряться, и ты можешь осознать себя общественным существом, понять жизнь как нечто редкое и драгоценное. Смысл твоей жизни будет всегда зависеть от глубины твоего мышления и горизонта твоих познаний…»
Ме, бессмертное Нечто передо мной, сделал паузу. В его словах ничего не было от «О нет, с тобою схож лишь дух, который сам ты познаешь, — не я!» [21] Бездыханное напряжение наполнило меня. В нереальности моего окружения было что-то мистическое, подобное оракулу. И все же, в то, что думало и выдавало бестелое существо, было исполнено аподиктической логикой, он принуждал меня к тому, чтобы я следовал ходу его мыслей и размышлял.
— Все во Вселенной течет и вечно изменяется, — объяснял дальше Ме. — Продолжающееся изменение это условие для жизни. Если невежество попытается остановить изменение, наступит катастрофа, конец. Если я правильно помню, ты обсуждал с отцом девушки нечто подобное. Все течет — правильная мысль. Но дело в том, чтобы знать, почему и куда все течет. Только после этого природа позволит выхватить у нее ее тайны… Давай заканчивать наш разговор. От тебя зависит, когда мы его продолжим. Я хочу дать тебе доказательство моего доверия. Ты можешь взять с собой передатчик, такой же, который ты нашел тогда на лугу. С его помощью ты сможешь на протяжении восьми дней общаться с Ауль в любое время. Только с одним условием: Он не должен попасть в чужие руки. Ты мне это обещаешь?
21
Иоганн Вольфганг фон Гёте. «Фауст». /Пер. Бориса Пастернака. Реплика Мефистофеля в Первой части (Ночь).
— Я обещаю! — с энтузиазмом крикнул я. В этот момент, переполненный радостью и восхищением я был готов пообещать ему все, даже мое возвращение. Обладать их знаниями, их опытом, уметь заглядывать в будущее — давняя мечта человечества становилась для меня реальностью. Да, я вернусь, определенно…
Передо мной снова закрылось отверстие. Наша беседа подошла к концу?
— Желаю тебе хорошего пребывания на Земле, — объявился Ме еще раз, — Толком и основательно всё обдумай.
В помещении стало темно, цветные точки на стене потухли. Я сел, ждал. Его слова словно шторм звучали во мне. Однажды, в чем я был уверен, я снова буду сидеть здесь — на другом уровне, как выразился Ме.
Слева от меня разделилась стена, оба робота, которые были похожи на плотву, проплыли на своей повозке внутрь, чтобы доставить меня обратно на транспорт. Я сел на нее и подумал: Ауль будет рада. Вместе мы прочешем Вселенную, подслушаем у природы все ее тайны. В эти минуты мне казалось, что я держал в руках ключи от вечного счастья.
XVII
Ауль не так сильно удивилась невероятному существованию своего уважаемого коменданта, как я ожидал. Гораздо больше, чем этот феномен, ее волновало наше неожиданное, предстоящее расставание. Несмотря на то, что она пыталась скрыть свое смятение, печаль о моем неожиданном прощании с ней выдавали глаза и звучание ее голоса. Мои заверения в том, что через семь дней я предприму обратное путешествие, она приняла к сведению со скепсисом.