Время падающих звезд
Шрифт:
Я отошел, взял на бегу пригоршню снега, слепил из него снежок.
— Беги, Вальди, принеси его!
Он побежал за снежком.
Когда я повернулся, до меня донеслось жужжание. Транспорт взлетал словно толстый паук. Телескопические подножки втянулись внутрь. Темнота поглотила диск. Я ожидал, хотел видеть, когда его осветит Солнце и он вспыхнет как звезда. Прошла минута, затем посланник Ме вспыхнул в западной части неба. С небольшой скоростью он двигался к горизонту.
Вальди перебесился. Дрожа, он подполз к моим ногам. Я достал переговорное устройство из кармана куртки, выставил указатели. Великий момент настал.
— Звездочка, — торжественно сказал я, —
Я поставил прибор на прием и прислушался. Проходили минуты, Ауль не отвечала. Я снова вращал указатели и кричал ей.
— Ну, скажи же, наконец, пару слов, Ауль, — умолял я, — ты не представляешь, как холодно на Земле. Я снова перехожу на прием…
Молчание. Мои ноги были словно снежные комья, уши замерзли навостренными. Я ждал, топал ногами по снегу. Никакого ответа. Высоко в кронах деревьев, на юге, высоко стояла и ярко светила звезда.
«Природа порождает сотни тысяч семян затем, чтобы у одного из них был шанс выстоять и произвести на свет новую жизнь. Она создала мириады солнц, вокруг которых по законам случайности вращаются кишащие жизнью планеты. Но только там, где рассудок одержит победу над инстинктом, жизнь будет развиваться бесконечно…»
Ме, Командор „Квиля"
Часть третья
Квадратура круга
(знаменитая задача древности о построении квадрата, равновеликого данному кругу. Попытки решить квадратуру круга с помощью циркуля и линейки (односторонней, без делений) успеха не имели, так как задача сводится к построению отрезка, что, как было доказано в 19 в., невозможно. Задача становится разрешимой, если для построения привлечь другие средства.) (прим. пер.) В качестве источника использовался Советский энциклопедический словарь, изд-во «Советская энциклопедия», М.,1979, с.569.
XVIII
Это был Юпитер, который находился рядом с Землей и сиял в своем ярчайшем глянце. Я восторженно и взволнованно, с чудесным чувством человека знающего смотрел на планету, которая теперь стала снова звездой среди звезд, надеялся обнаружить «Квиль» либо шестой спутник. При этом еще со времен Галилея известно, что в обычный телескоп можно увидеть только четыре самых больших спутника. Зверский холод вырвал меня из моих мечтаний.
Я не был готов к такому перепаду температур. Моя одежда была поры самого разгару лета. Все же я еще раз проверил окоченевшими пальцами передатчик. Он был в порядке, и, по идее, должен был работать. Окоченевший, я снова двигал указатели, умолял Ауль ответить. Единственное эхо, которое донеслось до меня, исходило из расположенного вблизи СПК. Там мычали телки в коровниках, были либо голодны либо также жалобно мерзли как мы с Вальди, который искал у меня тепла. Я взял его за шкирку и сунул его под пиджак.
Ауль молчала. Что случилось после моего отлета, чем можно было бы объяснить ее беспокоящее молчание? Из-за нее Ме дал мне с собой этот прибор. Я столкнулся с загадкой. После того, как по истечении бесконечных минут все еще не последовало ответа от нее, я засунул передатчик в карман куртки и с окоченевшими ногами побрел к дому. Метровые сугробы вынуждали меня обходить их. Обстановка была похожа на зимний альпийский луг. Странно, почему столько людей были на ногах в столь поздний час. В маленьких населенных пунктах за лугом повсюду все еще горел свет. По всей видимости Фритцхен был сбит этим с толку.
Должно быть на «Квиле» уже получили известие о посадке и последующем взлете. Не было никакой разумной причины, чтобы не передать мне хотя бы знак.
— Ну, погоди, Звездочка, когда я снова оттаю, — ворчал я, — тебя я призову к ответу. Из-за женской прихоти можно подхватить чуть ли не воспаление легких.
Передо мной всплыл крестьянский дом. Мне пришлось разгребать снег, чтобы добраться до двери.
Ключ находился в старом потайном месте, которое было известно только моей жене и мне. Замок промерз, и прошло какое-то время, пока я смог его открыть. Я включил свет, и с радостным ожиданием человека, вернувшегося домой, прошел по комнатам, обнаружил знакомые до боли предметы, с которыми было связано столько много воспоминаний. Словно я и не был далеко отсюда, и покинул дом только вчера. На термометре было пять градусов ниже нуля. Я поискал свой старый пуловер в тумбочке с одеждой и влез в него.
В углу стоял мой телескоп, на книжной полке беспорядочно были навалены книги. Рядом со мной убежавшие вперед часы с кукушкой показывали половину седьмого. Я подтянул гири и нашел себе забаву в том, чтобы подкручивать стрелки и слушать крик кукушки. Ничего не изменилось, даже мыши бесцеремонно бегали по кухне. Они знали, что кот зимовал в городе. Мне следовало затопить печь и переночевать, но я страстно хотел снова видеть людей и, прежде всего, хотел поговорить с Йоханной. По моей оценке могло быть не позднее двадцати трех часов. Последний автобус на вокзал отправлялся сразу после полуночи.
До остановки у гаштетта было двадцать минут ходьбы. Мне пришлось нести таксу, он утопал в снегу. Со времени моего возвращения прошло, наверное, минут двадцать-тридцать.
Ясное звездное небо и отражающаяся белизна позволяли хорошо узнать местность. Я остановился на новопосаженной лесопосадке, искал мою планету. Она сияла словно блуждающий огонь сквозь сосны. Неожиданно я вздрогнул. Своеобразный треск прервал тишину. На северо-западе, где простирался город, небо стало неестественно ясным. Теперь оттуда послышалось приглушенное громыхание. Что это еще значит, подумал я. У меня сердце в пятки ушло, когда на приближавшемся проселке раздались выстрелы. Сигнальные ракеты взмыли вверх, затем снова прозвучал взрыв.
Хорошенькое приветствие! Мое долгожданное свидание с этим клочком Земли совпало именно с учениями. Но с каких пор военные учения распространялись на город? Свечение над морем домов стал таким ярким, словно там развели гигантский костер. Взрыв теперь исходил уже из окружающих населенных пункты. Словно абсурдный сон невероятная мысль замутила мои чувства. Я хотел избавиться от нее, внушал себе, что переволновался и мои нервы перенапряжены, но громыхание снарядов нельзя было пропустить мимо ушей, так же, как на огненное сияние над городом нельзя было закрыть глаза. Я прислонился к дереву. Этого не может быть, говорил я себе снова и снова, это невозможно! Но стрельба не прекращалась. Непостижимое, сумасбродное казалось дьявольской реальностью. Ме на прощание пожелал мне хорошего пребывания на Земле. Сейчас мне казалось, что в его словах прозвучала ирония. И смысл других замечаний теперь тоже стал мне ясен. «Но только там, где рассудок одержит победу над инстинктом, жизнь будет развиваться бесконечно…»