Время пришло
Шрифт:
– Остановимся за квартал, – отдавал распоряжения Юрий Андреевич. – Сначала прогуляемся, осмотримся. Оцепить богадельню так, чтобы муха не пролетела. А потом уж выяснять, на месте ли фигуранты. Брать их лучше порознь – и им тоскливее, и у нас больше шансов хоть кого-то из них взять. А имея одного, второй приложится… Николай, что у нас с оружием?
– Порядок, Юрий Андреевич, – ответствовал сидящий на заднем сиденье сотрудник. – Надеюсь, мы не стрелять туда едем?
– Надейся, надейся… – бормотал Юрий Андреевич, озирая проносящиеся мимо заросли. – Ну и местечко, черт его побери… Когда же мы выберемся из него?
Николай не слышал выстрела, но за мгновение до события почувствовал – сейчас что-то будет! Трудно объяснить, почему так бывает. Он подобрался, напрягся и тут же ощутил, как машина просела, колесо пробили! Левое! Не камень, не гвоздь, не само по себе – а пулей пробили! Остальные еще размышляли, а он, сидящий у правого борта, схватился за ремень над правым плечом, натянул и ювелирно точно отправил язычок в защелку. А машина уже петляла, уже пошла юзом. Заорал майор Голубцов, сидящий слева. Место для атаки было выбрано идеально: откосы обрывисты, заросли осинника, глубокие водоотводные канавы. Попутных и встречных машин в этот судьбоносный момент не было. Рычал Юрий Андреевич, вцепившись в ручку над головой: «Держи машину, Алексей!» Но удержать уже что-то было невозможно. В какой-то миг здоровенный «Ленд-Крузер» встал под углом к дороге, левые колеса оторвались от асфальта – и машина покатилась в водоотводную канаву, рухнула на крышу – и только колеса бешено вращались.
Водитель второй машины предпринял попытку маневра, чтобы не врезаться в товарищей, свернул в водосток, резко накренившись, – колеса погрузились в яму, но благодаря мощному мотору и широкому дорожному просвету вернулся на дорогу, встал поперек проезжей части – и в него на полном ходу врезался «УАЗ» сопровождения с четырьмя сотрудниками Качаловского УВД! «Ленд-Крузер» развернуло, потащило в кювет, там он и застыл с гордо устремленной к небу «кормой». А полицейская машина с оторвавшимся капотом пошла вилять по проезжей части, зацепила перевернутый в кювете внедорожник, сделала несколько кувырков и застыла на боку…
– Юрий Андреевич, с вами все в порядке? – хрипел в перевернутой машине Николай.
– Нет, Коля, какой уж тут порядок… – стонал шеф. – Ногу сломал, итить ее… Вот черт, что это было?.. Ты цел, Николай?
– Я в порядке, Юрий Андреевич… – Николай, превозмогая боль – кобура едва не проткнула сердце, – дотянулся до нагрудного кармана, извлек перочинный нож, перерезал ремень и сделал все возможное, чтобы, падая на крышу, не свернуть себе шею.
Возился майор Голубцов – кряхтел, посылал такую жизнь направо и налево. Водитель относительно не пострадал, вывалился из машины, отправился на корточках в обход, держась за живот, принялся вытаскивать пострадавшего шефа. Юрий Андреевич рычал от боли, обливался потом – слава богу, что не зажало.
– Николай, найди этих гадов… – стонал он. – Ко мне не лезь, жить буду…
Молодой сотрудник начал «выкручиваться» из машины. Заполз под обрыв, отдышался. Получилось, что наказали группу подполковника Осокина и примкнувших к ней ментов показательно. Мол, нечего верить каждому телефонному звонку! Произвели ложный вызов, дождались появления колонны в заранее подготовленном месте… и наказали. Трупов не было, все живы! Люди с переломанными руками и ногами, с отбитыми внутренностями, вываливались из машин, проклинали «неуловимых мстителей». Останавливались встречные и попутные машины – проехать мимо перевернутого «УАЗа» было невозможно – он разлегся на боку, загородив проезжую часть. Можно представить, какая скоро образуется пробка… И из «УАЗа» пытались вылазить люди – ошарашенные от злости и боли, помогали друг другу, куда-то ползли на четвереньках, звонили в «Скорую». Юрия Андреевича вытаскивали двое – он плевался, отбивался от них…
Убедившись, что фатальных последствий нет, но московская группа надежно выведена из строя, Николай откатился в сторону, пополз под обрывом, прижимаясь к земле. Метров пятьдесят на запад – примерно на этом уровне засел стрелок. Он мог и не сидеть в своем укрытии, сделал черное дело – и убирайся восвояси, но что-то подсказывало Николаю, что просто так стрелок не уйдет, он должен убедиться, что все сделано правильно, полюбоваться, в конце концов, на свое творчество!
Привстав на колени, вцепившись в клочки дерна, он осторожно высунулся из-за обрыва. Он не дышал, не шевелился, фиксировал каждую нехарактерную для местности деталь. Возможно, стрелок не обратил внимания на его маневры. Не факт, конечно, но он горячо надеялся… И точно! Что-то блеснуло на макушке поросшей осинником возвышенности, шевельнулся кустарник. Есть! А дальше – тишина, ни отблеска, ни движения. Можно подумать, что стрелок покинул свое лежбище. Он должен его перехватить! Он молод, вынослив, дружит с головой! Николай спустился под обрыв, пополз еще дальше на запад, метров через тридцать вскарабкался на обросший жухлой травой обрыв и двинулся по крутой горке, цепляясь за стволы деревьев. Вынул пистолет, прибавил ходу. Он должен спешить – обогнать параллельным курсом, устроить показательную засаду…
Никита покинул свое «лежбище», пробежал метров пятнадцать и принялся снимать оптический прицел с короткой винтовки. Он должен избавиться от этой штуковины, но не здесь – весь этот квадрат будут прочесывать. Он полез в гору, добрался до перегиба рельефа, отдышался. Дорога уже не просматривалась – старые деревья заслоняли обзор. Сквозь осинник доносились возмущенные крики, гудели машины, кто-то забористо и витиевато матерился. Он двинулся дальше – по хрустящей прошлогодней листве, по сучьям, обходя канавы и торчащие на уровне глаз сухие ветви. Сохранять тишину уже было не актуально, лишь бы уйти подальше. Парень сунул винтовку под прогнивший выворотень, похоронил ее с почестями – присыпал землей, потоптался, набросал листвы. Стащил с себя неудобный брезентовый плащ, сложил, убрал в рюкзак. Решительно двинулся в просвет между деревьями – через небольшую поляну, украшенную ромашками и одуванчиками. Посреди поляны в него и прилетело…
– Стоять! – прозвучало решительно и бесповоротно.
Никита не понял, шутит кто-то? Но сердце тревожно екнуло. Он закрыл глаза на пару мгновений, собрался, чтобы не выдать эмоций. Встал и краем глаза увидел, что из-за дерева вышел человек с пистолетом на вытянутой руке и начал медленно приближаться. «Всего один?» – удивился Никита. Тот остановился, не пересекая «черту безопасности». Парню было не больше тридцати. Взъерошенный, костюмчик средней паршивости в листьях и разводах. В умных глазах молодого человека резвились восторженные бесенята – он даже не скрывал своего превосходного настроения. И стрелять ему было не в диковинку.
– И все-таки я поймал тебя, – с отчетливыми нотками самодовольства произнес молодой человек. – Черт, поймал, не могу поверить… – он смерил смеющимися глазами фигуру Никиты.
– Я знаю тебя, – мрачно поведал Никита. – Ты помощник Осокина.
– Ухтомский Николай Станиславович, – расшаркался молодой человек, не спуская глаз с пойманного преступника. – Следователь третьего отдела Главного Следственного Управления МВД России. Подчиняюсь, ты прав, Юрию Андреевичу. Видел меня уже где-то?
– Ага, когда за бочкой сидел, – подтвердил Никита. – А ты пытался убедить Людмилу Анатольевну Горшевич, что настоящий следователь – это ты, а не я. Ты в шаге от меня прошел. А потом ржал, как припадочный. Кстати, я мог тебя вырубить за секунду.
– Серьезно? – немного смутился Николай и почесал свободной рукой всклокоченный затылок. – Ты уж не рассказывай об этом никому, хорошо? И все-таки я поймал тебя… – Он не мог избавиться от этой цепляющей мысли, она возвышала его в собственных глазах, давала преимущество над другими, он не удержался и засмеялся. – Твою-то мать, «мститель»…