Время серебра
Шрифт:
— Тогда почему вы решили поехать в Эйнсли? — осведомился Лэннион, причем в его голосе явственно сквозила надежда — а вдруг Джеральд все-таки передумает и прикажет повернуть коней, пусть и в нескольких шагах от цели.
— Потому что Эйнсли нам по дороге, — отрезал король.
Лэннион самым непочтительным образом расхохотался.
— По дороге… ну да — для бешеной собаки сто миль не крюк! Джеральд, что за нелепая страсть мучить себя без всякой надобности?
— Ну почему же без надобности, — вновь усмехнулся Джеральд. — В Эйнсли мы прогостим от силы дня два. Большего от нас не потребуется. А вот если я пошлю приглашение Роберту — думаете, он приедет один?
— Н-нн-нет, —
— Вот именно, — вздохнул Джеральд. — Можно держать пари на что угодно — вместе с юным Робертом явится и его светлость граф Эйнсли собственной персоной, и леди Эйнсли… и если они не найдут повода задержаться с отъездом в Эйнсли этак на полгода, я готов съесть свои рыцарские шпоры! Нет уж, Лэннион — лучше терпеть Бофортов два дня у них дома, чем полгода у меня в гостях.
— И все равно, — пробормотал Лэннион, — сдался вам этот младший Бофорт!
— Что? — Джеральд обернул к Лэнниону бледное от гнева лицо. — Что вы хотите этим сказать? Что доблесть Роберта де Бофорта должна остаться без награды только потому, что мне не нравятся его родители? Вы меня, часом, с Дангельтом не путаете?
— Храни меня Создатель, сир, — у меня и мыслей таких не было! — выдохнул Лэннион. — Я… просто я думал, что после тех жутких похорон вам следовало бы посмотреть на что-нибудь более приятное, чем Джон и Элис де Бофорт.
Король принужденно усмехнулся.
— С чего вы взяли, что я так рвусь полюбоваться на семейку Бофортов? — сухо поинтересовался он. — Может, мне не терпится взглянуть на Эйнсли.
Говоря так, Джеральд де Райнор вовсе не кривил душой: взглянуть на Эйнсли ему и в самом деле хотелось. Любопытно, похож ли этот замок на своих владельцев? Дома и их обитатели нередко схожи обличьем — иногда настолько разительно, что просто диву даешься. Джеральд не раз примечал подобное сходство — с того дня, как дед впервые обратил его внимание на этот странный казус. Они с дедом решили выехать на охоту — разумеется, с утра пораньше.
— Обернись, — велел дед, и юный Джеральд обернулся. Рассвет уже занялся, и солнце всходило точно над замком.
— Красиво как… — ошеломленно прошептал Джерри, не в силах найти слова, достойные красоты его родного дома в этот золотой рассветный час.
— И очень похоже на тебя, — засмеялся дед. — Точь-в-точь как ты — длинный, как не знаю что, и голова вся в золоте. Впрочем, дома и их владельцы часто бывают похожи.
— Но… — слова сорвались с уст раньше, чем Джерри подумал, что произносить их не следует, — ведь Элгелл не мой… ну не наш… на самом деле…
— Может, Элгелл и не твой, — ответил дед. — Но ты — его. Этот замок признал тебя. Вот помяни мое слово, Джерри, — любит он тебя, лоботряса, хоть и непонятно за что.
Джеральд тоже любил Элгелл — от всей души. Он не знал, вправду ли старый замок признал его своим, но всегда старался жить так, чтобы быть достойным его одобрения. Возможно потому, что слишком хорошо помнил: Райноры владеют Элгеллом с тех же времен, как Бофорты заполучили Эйнсли. А слова деда он запомнил на всю жизнь, и с тех давних пор неоднократно убеждался в его правоте. Интересно все-таки — есть ли хоть какое-то сходство между Бофортами и замком Эйнсли?
Как оказалось, никакого. Эйнсли понравился Джеральду с первого же взгляда. У этого замка не было решительно ничего общего ни с одним из Бофортов. Он не походил ни на Джона де Бофорта с явными следами былой грубой красоты на рано обрюзгшем лице, ни тем паче на леди Элис с еще более явными следами былого утонченного
— Надеюсь, он все-таки похож на Эйнсли, — тихо пробормотал Джеральд.
Гостеприимство Бофортов оказалось точь-в-точь таким, как Джеральд и ожидал — смесь лживого подобострастия и совершенно не осознающего себя хамства. Джеральд напялил самую бессмысленную из всех своих улыбок и принялся старательно ждать. Должен ведь когда-нибудь младший де Бофорт соизволить спуститься к гостям!
Однако, вопреки ожиданиям, юный Роберт не торопился соизволить. Даже если гонец ошибся и рана все еще беспокоит мальчика настолько, что ему действительно трудно ходить — времени, которое Джеральд уже потратил на ожидание, с лихвой достало бы не только пройти — проползти весь замок сверху донизу!
Когда второй кубок вина и двадцать восьмая жалоба леди Элис на тяжкую жизнь были на исходе, слуга, отправленный за Робертом, показался в дверях.
— Что это значит, Фаркуэр? — резко спросила леди Элис. — Где Роберт?
Несчастный Фаркуэр боднул лбом неподатливый воздух.
— Лорд Берт сказал… — единым духом выпалил Фаркуэр и замолчал снова.
— Что он сказал? — рявкнул сэр Джон.
— Лорд Берт сказал… — Фаркуэр напрягся и вытолкнул-таки из побледневших уст чужие слова. — Он сказал, что придумка насчет приезда его величества, конечно, хороша, но не настолько, чтобы он оставил ради нее леди Бет.
Лэннион тихонько хмыкнул. Джеральд с трудом Удержался от того же самого. Нет, решительно молодой Роберт де Бофорт — очень и очень занятное создание.
— Да как он смеет! — прошипела леди Элис.
— Наверное, как-то смеет, — усмехнулся Джеральд, отставив уже успевший ему осточертеть кубок, и легко поднялся на ноги. — И более того — полагаю, он имеет достаточно веские основания поступать подобным образом. Мне будет крайне любопытно лично проведать этого недоверчивого джентльмена.
Намек на то, что Бофорты не славятся избытком правдивости, был совершенно непозволительным, тем более из уст короля — но кто сказал, что монарху полагается молча терпеть неприятных подданных? Порывистому Джеральду де Райнору терпение свойственно было ничуть не больше, чем обоим Бофортам — правдивость. Он еще не видел мальчишку, который не поверил, что внизу в зале его дожидается король, но уже готов был извинить его упрямство — возможно потому, что смутно ощущал в ответе Роберта нечто большее, нежели простое упрямство. А вот извинить людей, лгущих настолько часто, что родной сын заведомо уверен в их лжи, Джеральд готов не был.