Время синтеза
Шрифт:
Ладно. Я с силой потёр лицо. Сейчас надо перестать размышлять обо всём подряд и сосредоточиться на главном. А главное в данный момент - это не поддаться панике и выработать план действий.
Я взглянул на часы. Так. Ничего. Спокойно.
Спокойно, говорил я себе, стараясь как можно точнее воспроизвести лицо, которое Виктор видел в зеркале. Губы тоньше, потому что сильнее сжаты, брови немного сдвинуты - нет, не так резко, взгляд вечно усталый, да... и волосы зачёсаны по-другому, ага, вот, во-о-от, уже похоже! Теперь голос.
– Салют, Тоха!
– сказал я зеркалу.
Нет, голос чуть ниже и говорить надо быстрее -
Механику, слава кластерам, много разговаривать некогда, а с работой справлюсь, ничего, думал я, выставляя на скумаре "Витя". Взглянув на часы, я выскочил из комнаты и стремглав понёсся в ремонтную мастерскую. Свят класт, как же быстро бежали минуты!
4
Антон Теняков ничего не заметил, если не считать его лёгкого недоумения в столовой, когда я взял не то, что обычно, да ещё и в гораздо большем количестве.
– Что?
– спросил я, перехватив его удивлённый взгляд.
– Да так, - он пожал плечами.
– Чудно как-то.
– А-а, - протянул я, напряжённо вспоминая обеды Виктора. Прошлая смена, позапрошлая, неделю назад, месяц...
Сгинувшие фрики! Он же всегда в этой столовой ел одно и то же: щи, котлеты с гречкой и сладкий чай, почему же я не подумал об этом раньше?
– Да это... доктор сказал, надо поесть разное.
– Доктор? Ты же вроде давно поправился, неужели всё ещё аукается?
"Поправился?" Выходит, я болел? Значит, часть памяти субов всё же пропала, раз я об этом забыл! Чёрт, а ведь ещё минуту назад я был уверен, что знаю о себе всё... Какой неприятный сюрприз! Сколько же их ждёт меня дальше? В животе словно шевельнулось что-то холодное и липкое.
– Да нет, я в порядке, это один суб попросил - для анализов каких-то. Записку оставил, - сказал я и вгрызся в сардельку.
Антон молча кивнул, набивая рот макаронами. Похоже, моё объяснение прокатило, что ж, в какой-то степени его даже можно было считать правдой.
После смены я зашёл в бухгалтерию и попросил дать справку о зарплате за последние полгода - дескать, надо для предоставления в банк, а когда мне выдали заполненный бланк, удивился, почему получилось меньше, чем я думал. Потом, демонстрируя исключительную тупость, заставил подробно объяснить, какие вычеты и почему были сделаны, и в результате мне открылся интересный факт, что в прошлом месяце я пропустил две смены. Почему, узнать не удалось, ибо стояла пометка: ин/сл, то есть причиной стал иной суб, а вовсе не болезнь тела, про которую я, по-видимому, наврал Тохе (а может, и не наврал, может, я и сам так думал, когда был Виктором и после отсутствия вышел на работу).
Почувствовав, что бухгалтер уже злится и вот-вот начнёт подозревать неладное, я сердечно поблагодарил эту пожилую женщину и, извинившись за отнятое время, удалился.
5
Я вошёл в свою комнату и внезапно неприятно поразился её виду. Нет, всё было на своих местах, но выглядело так... мысль вертелась где-то вблизи фокуса, но никак не могла в него попасть...
Проходить вглубь жилища не хотелось, я чувствовал, как неприятно тянет в груди, и застыл на пороге, перебегая взглядом с одного предмета на другой. Кровать, покрытая стандартным всесезонным жёлто-коричневым одеялом; стены приятного бежевого цвета, на одной - типовая картина; эргономичные стул и стол; среднего размера гардероб; разновеликие полки - вся мебель отделана под красное дерево; инфоком в режиме ожидания; самоочищающийся полуматовый пол ненавязчивой тёмной расцветки. Всё расположено оптимально, удобно в использовании, тона подходят друг к другу и не раздражают глаз.
Я забрался на кровать, разглядывая висящую над ней акварель: озеро, камыши, голубое небо с несколькими кучевыми облаками. Где-то должен был лежать пульт от картины, возможно, в ящике прикроватной тумбочки (туда я, по-моему, ни разу не заглядывал), но мне не хотелось искать, я внимательно осмотрел раму и, заметив на её нижнем правом углу крохотный белый кружок, коснулся его пальцем. Изображение на картине поменялось: теперь это был натюрморт, тоже акварельный. Следующим всплыл портрет миловидной девушки, потом снова пейзаж, только уже написанный маслом... Я держал палец на сенсоре, считая варианты: их оказалось девять - по три изображения в разной технике: акварель, масло, пастель.
– Где твой десятый?
– грозно вопросил я картину.
Пастельная незнакомка глупо улыбалась, глядя поверх моей головы на стык противоположной стены с потолком.
Я спрыгнул с кровати.
Интересно, кто-нибудь в нашем общежитии когда-нибудь переключал картину у себя в комнате? Я, например, на неё, по-моему, даже не взглянул ни разу, какой бы личностью сюда не возвращался. Меня обстановка вообще не интересовала - лишь бы было тепло и чисто. Я работал, в свободное время ходил в спортзал, сидел в баре или визионе, в комнату возвращался в основном только переночевать. Как в гостиницу. А как ещё разные личности могли воспринимать общее жильё? Нас было много, каждому нравилось что-то своё, поэтому продуманный специалистами так, чтобы никого не раздражать, интерьер всех устраивал.
Теперь я был один, и, глядя на свою комнату, впервые осознал, что у меня нет и никогда не было своего дома.
Ещё я понял, что слишком много работаю.
После опыта с Виктором я вышел на смену Игорька и, когда в офисе никто ничего не заметил, осмелел и уже совершенно спокойно отработал воспитателем, неожиданно получив от этого даже большее удовольствие, чем раньше. Несмотря на то, что после слияния чужие эмоции не заполняли меня, как Влада, я чувствовал малышей ничуть не хуже, чем эмпат с его выведенными на максимум способностями. Возможно потому, что детишки были ещё слишком малы для расщепления и пока оставались цельными личностями? Как говорится, рыбак рыбака видит издалека? Не знаю, но время пролетело незаметно, и мне было хорошо: я отлично понимал их, а они - меня.
Потом я трудился в качестве лаборанта и, когда вернулся в свою комнату, понял, что просто с ног валюсь. Эти последние дни так меня завертели, я только и успевал, что бегать с одной службы на другую. Упав на кровать, я прикинул: рабочая неделя составляла около девяноста часов. Раньше это воспринималось совершенно нормально, я прекрасно помнил, что все девять субов имели свободное время, а сейчас оно всё уходило на отдых, потому что синтезнутому, как оказалось, четыре-пять часов для сна недостаточно! Как я раньше умудрялся восстанавливаться за такое короткое время? Может, мой организм умел отдыхать частями, а теперь утратил эту способность? Или просто мозг не был так перегружен?..