Время собирать камни
Шрифт:
«Наверняка все ночи напролёт ревела», - подумал он, точно определив причину припухлости и покраснения глаз, а вслух сказал: - Очень жаль, что вы отказываетесь от предложенной вам дружбы. Друзей надо приобретать, а не избавляться от них.
– Но я действительно не пью коньяк, - желая немного смягчить свой отказ, сказала Ципора. – Не обижайтесь, мне сегодня ещё предстоят деловые встречи с руководителями комбината. Вот только Виктор Сергеевич не будет присутствовать на этой встрече.
– Я знаю о той неприятности,
– Я не отказываюсь от дружбы, если она искренняя, и хочу иметь в этой стране как можно больше друзей.
– А вино вы пьёте? – спросил Литвиненко и по растерянному взгляду женщины понял, что этот вопрос застал её врасплох.
– Вино? Иногда пью, но, как я уже только что вам сказала, мне сегодня ещё надо вернуться в офис комбината.
– У нас в России есть такая поговорка: "Работа не волк, в лес не убежит", - засмеялся Литвиненко и, поднявшись с кресла, подошёл к холодильнику, достал оттуда бутылку марочного вина, из серванта достал бокал, вернулся к столику и наполнил бокал вином.
– Я, кажется, ясно вам сказала, что не буду с вами пить, - нахмурилась Ципора, до этого молча наблюдая за действиями Литвиненко. Беспардонность хозяина кабинета её возмутила.
– Зря вы идёте со мной на конфронтацию, - сделав скорбное лицо, сказал Литвиненко, отставляя в сторону наполненный вином бокал.
– Я вы ведите себя прилично, и никакой конфронтации у нас с вами не будет. Так вы выслушаете меня?
– Да, я готов вас внимательно выслушать. Так что привело вас в мой кабинет?
– Виктора Сергеевича арестовали, посодействуйте, чтобы его отпустили. Произошла чудовищная ошибка.
– А у меня другие сведения, - вздохнув, сказал Литвиненко. – Это не ошибка, а преступление.
– B чём его обвиняют?
– В укрывательстве от государства сверхприбыли и неуплаты в государственную казну налогов с этой прибыли.
– Нет, это не так, все финансовые операции предприятия, которым руководит господин Крутов, вполне законные.
– Я не следователь, мне не надо объяснять суть дела, - усмехнулся Литвиненко. – Я только наместник царя в регионе, но в моей власти ужесточить или облегчить участь заключённых, и даже посодействовать об их освобождении под подписку о невыезде.
– Так сделайте это. Посодействуйте в освобождении Виктора Сергеевича.
– Я так понимаю, что это и есть цель вашего визита ко мне?
– Да. Именно об этом я и пришла просить вас.
– Госпожа Коэн, а какие у вас отношения с Виктором Сергеевичем?
– Что вы имеете в виду?
– Вы с ним спите?
– А вы всем женщинам задаёте такие бесцеремонные вопросы? – смутившись и слегка покраснев, спросила Ципора.
– Нет, только тем, которым от меня что-то нужно, и которые ради достижения своей цели готовы на многое. Многие женщины, ради спасения любимого, готовы пожертвовать собой. Так может, всё-таки, договоримся?
– спросил хозяин кабинета и, присев перед Ципорой на корточки, положил ладони на её колени.
– С вами? Никогда, - смерив хозяина кабинета презрительным взглядом, сказала Ципора.
– Сейчас же уберите руки с моих колен.
– Не хотите вы помочь Виктору Сергеевичу, - вздохнул Литвиненко и, поднявшись, с сожалением посмотрел на Ципору. – Мне очень жаль.
– Я обязательно помогу ему, но не таким способом. Неужели вы могли подумать, что я соглашусь на ваши условия?
– Я здесь Бог и царь, и всё власть сосредоточена в моих руках. Так что, госпожа Коэн, все ваши хлопоты, в обход меня, будут пустыми. У вас нет выбора, потому что другим способом вы ничего не добьётесь.
– Вы не царь, вы наместник царя, а ваш царь сидит в Москве. Я поеду к нему и добьюсь аудиенции у Президента, - сказала Ципора и, поднявшись с кресла, направилась к двери.
– И вы думаете, что вам это удастся? – искренне удивился Литвиненко, зная о том, как трудно попасть на приём к Президенту простому смертному. – Желаю вам удачи.
Ципора молча проследовала до двери.
– А может, всё-таки согласитесь на моё предложение? – бросил вдогонку Литвиненко, не сводя глаз с её необъятных бёдер.
Вместо ответа, Ципора показала ему вытянутый средний палец руки и, хлопнув дверью, вышла из кабинета.
– Ах ты, сучка жидовская! – крикнул, оскорблённый этим красноречивым и понятным в любой точке земного шара жестом, Литвиненко уже в закрытую дверь и, грубо выматерившись, схватил трубку телефонного аппарата...
...
– Константин Дмитриевич, ты извини меня, но то, о чём ты просишь – невыполнимо.
– Почему?
– Потому что, она гражданка иностранного государства.
– А что, мало граждан иностранного государства сидят у нас в тюрьмах? Ты же сам говорил, что посадить можно любого человека.
– Здесь особый случай. Мало того, что она представитель зарубежного бизнеса в нашей стране, она, оказывается, ещё и племянница израильского консула, и сейчас эта девица направляется в Москву к своему дядюшке. Ты представляешь, какую кашу она может там заварить? Я на сто процентов уверен, что она, через своего дядю добьётся аудиенции у Ельцина, а тот, ты сам знаешь, мужик крутой и горой стоит за тех бизнесменов, которые поднимают экономику на Урале и в Сибири.