Время собирать камни
Шрифт:
Советская гостиница встретила меня обычным убожеством в виде облезлой краски и тараканов, а также заверением, что еды у них своей нет, зато рядом есть «Столовая». Денег понятное дело за подобный сервис я не оставил, взял самый дорогой одиночный номер и под удивлённое фырканье администратора:
— Москвич!
Я отправился на нужный этаж. Конечно в номере я не собирался оставлять свой рюкзак, поскольку там были деньги и недешёвая одежда, лишь принял ванну и переоделся. Поскольку время было ещё не позднее, я спросил работает ли у них Горсправка и когда администратор утвердительно кивнула, дал ей три рубля за звонок
Как зовут конкретно маму пропавшего парня я не знал, только его и её соответственно фамилию, поэтому там мне не смогли помочь, сказали обратиться в ближайший киоск Горсправки, за платной информацией, поскольку это был сложный запрос, который стоил пятьдесят копеек. Узнав, где он находится, я положил трубку.
— А зачем вам имя мамы пропавшего мальчика? — тут же полюбопытствовала тётенька.
— Так я ради этого к вам и приехал, — спокойно ответил я, — одно из её писем попало куда надо и вот я приехал с проверкой.
Она расширила глаза.
— И куда вы сейчас?
— Вы же слышали в «Горсправку», — не стал я дальше разговаривать с администратором, явно хотевшей узнать больше, а отправился по данному мне по телефону адресу.
Сотрудница в киоске рядом с другим, но «Союзпечати», не сильно хотела заниматься моим вопросом под конец рабочего дня, но положенные на окошко десять рублей и заверения, что мне ну очень уж надо, сработали и женщина полезла смотреть свои гигантские справочники. Семей с фамилией Добрышевы в Невинномысске оказалось десять и получив адреса, а главное поблагодарив сотрудницу Горсправки, я отправился искать частника, который согласится на этот тур по городу. За двадцать пять рублей я нашёл инвалида-фронтовика, без ног на «Запорожце», который за эти деньги пообещал катать меня хоть всю ночь, настолько ему нужны были деньги. Правда, чтобы я поместился внутри, нам с ним пришлось убрать переднее сиденье, и я сел на заднее, а ноги смог спокойно согнуть в коленях, по-другому в этой машине было никак.
Катались мы с ним до поздней ночи, пока наконец дверь мне на восьмом адресе не открыла сорокалетняя женщина в чёрном платке и каким-то бесцветным, уставшим лицом.
— Вера Ильинична? — сам устало произнёс я.
— Да, кто вы? — сухо произнесла она.
— Меня зовут Иван, я из Москвы, — пока она не захлопнула передо мной дверь, поскольку было видно, что не сильно хотела разговаривать, зачастил я, — мне ваше письмо попало в руки, по поводу пропажи вашего сына, пять лет назад.
Женщина вздрогнула, словно от пощёчины, глаза расширились и в них показались слёзы.
— Коля? Вы знаете, где Коля? — она бросилась ко мне, и вцепилась мне в куртку.
— Простите, но нет, — я отрицательно покачал головой, — но я приехал из Москвы, чтобы помочь вам в поисках.
Женщина моментально сгорбилась, ожившие было глаза потухли, и она отошла от меня.
— Толку-то? Я уже все пороги в милиции сбила, никто не ищет Колю, — тяжело вздохнула она.
— То есть я из Москвы зря приехал и вам моя помощь не нужна в его поиске? — сделал я хитрый ход.
Она задумалась, затем приоткрыла передо мной дверь.
— Проходите, может и будет какой толк, если из самой Москвы ехали.
Я разулся, и мне были выданы стоптанные тапочки, затем она провела меня в комнату, и села за стол.
— Спрашивайте, — сказала она.
Я достал блокнот, шариковую ручку, которая вызвала у неё удивление, и стал задавать вопросы, всячески показывая свою заинтересованность в её деле. Мы просидели больше трёх часов, пока женщина не поняла, что я и правда хочу помочь, это стало видно из моего отношения к памяти сына. Так что она прям резко поменяла ко мне отношение и предложила попить чай, а когда я достал плитку шоколада, так и вообще подобрела. Я конечно больше записывал, слушая её, о том, что в отсутствие отца Коля и правда был трудным ребёнком, но после попадания в туристический клуб, всё изменилось. Он стал послушен, вовремя приходил домой, помогал ей, и уж точно не сбежал бы из дома, как об этом ей говорит милиция.
Тут я остановился на этом клубе, и она рассказала мне о нём то, что знала, затем показала мне комнату сына, в которой всё осталось ровно таким же, как было после его исчезновения. С её разрешения я всё обыскал, но ничего толком не нашёл: ни дневника, ни записей, ни ничего. Только школьные тетради и дневник, в котором и правда последнее время стали улучшаться оценки.
— А что он об этом руководителе своего туристического кружка рассказывал? — спросил я, закончив с его комнатой.
— О, об Анатолии Емельяновиче, только хорошее! — тут же закивала она, — он многим в этом клубе отца заменил. Поэтому Коля души в нём не чаял.
Я записал всё и убрал ручку и блокнот.
— Ну и последнее Вера Ильинична, — сказал я, — поскольку я вашему сыну никто, то мне нужен законный представитель, а именно вы, для посещений всех инстанций. Можете на работе отпроситься на пару дней? Или давайте вам справку в больнице сделаем?
— Я сама там работаю, любую справку могу сделать, — невесело улыбнулась она, — хорошо, завтра утром схожу, отпрошусь, заведующий у нас понимающий, думаю два дня смогу посвятить обиванию порогов по новой.
— Тогда я часиков в десять к вам заеду? — спросил я.
— Хорошо Иван, — согласилась она, — вам есть где жить?
— Да, я в «Колосе» остановился, не волнуйтесь, — кивнул я и пошёл на выход.
У подъезда, к моему великому изумлению стоял знакомый «Запорожец» внутри которого спал водитель, который и привёз меня сюда. Постучав в окно я его разбудил и узнал, что он готов за те же деньги снова меня возить куда угодно. Задумавшись, я предложил ему завтра такой же тур по городу, только за пятьдесят рублей, если он выделит мне целый день.
Человек, у которого пенсия по инвалидности была двадцать рублей в месяц, готов был ночевать возле моей гостиницы для этого, но я сказал, что раньше десяти не нужно приезжать, а пока пусть отвезёт меня обратно в «Колос», что он и сделал, попрощавшись до завтра.
Ровно в десять «Запорожец» с водителем ждали меня у входа, и мы поехали за Верой Ильиничной. Которая приоделась для поездок и чуть прихорошилась. В первое место куда мы поехали, это куда она подавала заявление о пропажи — отдел милиции её района. Откуда нас моментально послали к следователю, поскольку они проводили лишь предварительное дознание не больше. Разговаривать с нами просто не стали.