Время собирать камни
Шрифт:
— Со смертью Суслова от остановки сердца полгода назад, не так много поддержки осталось у партии Брежнева, жаль конечно, что ваш друг Михаил Сергеевич тоже погиб в автокатастрофе. У вас были на него я помню большие планы.
— Да, пусть как человек он был не очень, любил власть и деньги, — согласился Андропов, — но зато был предан, а таких людей терять всегда жаль.
Они оба замолчали, и пили чай, пока дверь не открылась и в кабинет не зашёл ещё один человек, также не спавший эту ночь. Вслед за ним вошёл секретарь Андропова и поставил на стол ещё один стакан, заодно обновив хрустальную вазу с печеньем и сушками.
— Судя по вашему виду Николай Петрович, смерть Щёлокова добавила
— Это шестой случай смерти среди верхушки ЦК, — первый заместитель кивнул головой, — данные для Юрия Владимировича готовятся, и всё это происходит последние полгода. Как будто мор какой-то пошёл: несчастные случаи, отравления грибами, автокатастрофы, бытовые убийства по пьянке, в общем слишком обильный набор, чтобы можно было вывезти общий знаменатель.
— Нам ещё нужно решить, что делать с Иваном, — напомнил товарищ Белый, — он отказался возвращаться, сказал, чтобы его оставили вечным сотрудником нашего консульства в Америке, даже сказал зарплату можно ему сделать в один рубль. Он не отказался от гражданства СССР, не поливает никого грязью, но и не возвращается.
— А какие есть другие варианты?
— Похищение, устранение, — пожал плечами генерал-лейтенант.
— Не очень бы конечно хотелось прибегать к этому, поскольку одно то, что он сдал нам Адольфа Толкачёва, который пытался выйти на ЦРУ, готовя сливать им данные по радарам и оборудованием для боевой авиации, вместе с принципами работы нашей системы «свой-чужой», перекрывает вообще любые неудобства, связанные с Ваней. У нас с Устиновым остатки волос на голове вставали, понимая, что могло попасть в руки американцам.
— Да ущерб, который мог причинить военной промышленности Толкачёв, просто не поддаётся исчислению, — покачал головой первый заместитель, — у него слишком был обширный доступ к гостайнам по радиоэлектронике.
— Тогда что? Оставляем как есть? Пусть официально трудится в посольстве? — спросил Андропов.
— Да, тем более, что на Олимпиаду он собрался ехать от СССР, хочет выиграть три подряд, — согласился товарищ Белый.
— Ладно сообщите Громыко, что мы не против, да и охрану тогда можно снять, нечего тратить на него государственные средства.
— Хорошо Юрий Владимирович, я всё сделаю, — ответил первый заместитель.
— Что у нас дальше?
— «Хлопковое дело» почти завершено, готовим вам материалы для доклада в ЦК, — ответил третий заместить, — резонанс будет почище «мехового дела».
— Отлично, что по расследованию переводов денег компартиям в другие страны?
— К сожалению Юрий Владимирович, без санкции Брежнева, всё наглухо встало, нужно арестовывать людей из его ближайшего окружения, а нам это он не позволит.
— Отложим до…, — Андропов снял очки, протёр стёкла и вернув их на нос, закончил фразу, — лучших времён.
— Что ещё?
Совещание продолжилось дальше, несмотря на то, что все трое не спали вторые сутки, так много важных событий происходило в стране.
Пятнадцать лет спустя
Я сидел на кресле у бассейна, дыша свежим воздухом и читая газеты, пока Кэтлин помогала детям одеться: Андрея нужно было отвезти на тренировку по футболу, а Марию в театральный кружок.
— «Мда, и стоило ли это моих усилий?», — думал я, читая про дела, которые происходили в СССР, — Союз всё же развалился, республики отлетели от России с той же скоростью, что и в моём времени, но что хоть немного радовало, не было там тотальной и ужасающей
И наблюдая за всем этим, я часто размышлял, смотря с балкона своей роскошной виллы в Лос-Анджелесе, а стоило всё то, что я сейчас видел, моих усилий и риска. Ведь можно было просто сразу уехать в Америку, и приняв гражданство, выступать под звёздно-полосатым флагом. Это был простой и быстрый путь к богатству и успеху, я же больше шести лет терпел издевательства и унижения от страны, которой хотел помочь.
Раздавшийся звонок отвлёк меня от невесёлых мыслей. Звонил начальник охраны.
— Да, Джон.
— Иван, внизу у ворот какие-то люди, говорящие на плохом английском, — сказал он, — самый пожилой представился Судоплатовым.
— Подгони пожалуйста мою машину к воротам, я сейчас к ним спущусь, ребят же пошли с Кэти, я справлюсь сам.
— Но Иван? — возмутился он, — у нас хватает людей, чтобы поехать и с тобой, давай хотя бы я поеду?
— Спасибо за заботу Джон, но не стоит, — я покачал головой, — буду через пару минут.
Зайдя к жене, которая угрожала непоседам репрессиями в виде запрета просмотров фильмов и мультиков вечером, отказывающихся поесть перед поездкой, я наклонился, поцеловал её, сказав, что отъеду по делам, она лишь кивнула, продолжая грозить детям, хотя по росту уже сейчас старший сын был выше её и смотрелось это комично.
Одевшись и взяв бумажник, я спустился вниз и правда увидев там старика, стоявшего рядом с машиной, державшего в руках трость, а также похожего на него сорокалетнего мужчину.
— Доброе утро Павел Анатольевич, — спокойно протянул я руку старику, и он, пожав мне её, кивнул на своего спутника, — сын Анатолий.
— Едем в банк? — поинтересовался я у него, словно и не было прошедших лет, а мы с ним расстались только вчера. Он лишь подтверждающее кивнул.
Открыв заднюю дверь, я помог ему сесть в огромный Форд и затем сев за руль, открыл ворота с брелока и поехал в город. Мы нашли аффилированный филиал немецкого банка и произнеся два пароля по очереди, получили доступ к счёту. На нём оказалось не так уж чтобы и много, всего десять миллионов долларов, просто копейки по сравнению с моим нынешним состоянием, но мы, обналичив счёт, честно разделили деньги и кивнув ошеломлённому сыну, чтобы тот взял их сумку с пяти миллионами, Судоплатов повернулся ко мне.