Время таяния снегов
Шрифт:
В комнату вошла хозяйка и пригласила гостей к столу.
Ринтына посадили на почетном месте — между Петром Петровичем и Наташей.
— Дорогие друзья! — торжественно сказал Петр Петрович, высоко подняв рюмку. — Позвольте мне вас поздравить с праздником Октябрьской годовщины и пожелать вам всего хорошего.
— Ура! — крикнул хорошо одетый мужчина, сидевший напротив, и опрокинул в рот содержимое рюмки.
Ринтын сразу же обратил на него внимание. Человек этот был не только лучше всех одет, но и отличался высоким ростом и полным,
Все выпили, и некоторое время в комнате слышался только звон вилок.
— Товарищи! — теперь рюмку поднял хорошо одетый мужчина. — Я предлагаю тост за нашего гостя, представителя Ледовитого океана. Как вас зовут? — обратился он к Ринтыну.
— Меня зовут Анатолий, по отчеству Федорович.
— Позвольте! — вмешался Петр Петрович. — Почему Анатолий Федорович? Я читал, что настоящие чукчи не имеют имен и отчеств. У них одно имя, как у римских императоров и прочих королей. Правда?
— Но меня все же зовут Анатолий Федорович, а фамилия моя Ринтын.
Хорошо одетый мужчина вежливо ждал, пока выскажется хозяин. Тот перегнулся через стол и виновато произнес:
— Ты уж, брат, извини нас. Мы мало знаем ваш народ, ваши обычаи и ненароком можем ляпнуть такое, что тебе будет не очень приятно. Заранее, таким образом, извиняемся. И все-таки мне хочется выпить за тебя, будь ты просто Ринтын, и будь ты трижды Анатолий Федорович!
Все выпили. Петр Петрович задумчиво пробормотал:
— Но все же как это так? Я же своими глазами читал про имена…
— И так тоже правильно, — успокоил его Ринтын. — Когда я появился на свет, мне было дано имя Ринтын. И я с этим именем прожил до шестнадцати лег, пока не пришел срок получать паспорт. Я работал тогда в порту Гуврэль. Начальник Гуврэльского отделения милиции товарищ Папазян сказал мне, что это непорядок: иметь паспорт без имени и отчества. "Как хочешь, — сказал он, — но без имени и отчества за паспортом не приходи". На мое счастье, в тот год начальником Гуврэльской полярной станции был мой давний знакомый, которого звали Анатолий Федорович. Он разрешил мне взять свое имя и отчество…
— Испортили человеку имя! — выслушав рассказ Ринтына, проворчал Петр Петрович. — Бюрократы!
— Как сказать! — возразил хорошо одетый мужчина. — Ведь таким образом Ринтын как бы породнился с русским народом, с нами. Поэтому я предлагаю выпить за это.
Петр Петрович, огорченный тем, что его книжные сведения о чукчах оказались не совсем точными, как бы нехотя выпил и долго ловил ускользающий от него кусок селедки.
Ринтын чуточку захмелел. Он стал громко разговаривать и много есть. Наташина мама все подкладывала ему закуску, просила попробовать то одно, то другое. Ринтын попробовал студень и сказал:
— Самый лучший холодец — из моржовых ластов.
Это услышали все, и кто-то попросил:
— Расскажите о своей Чукотке. Нам интересно.
Ринтын положил вилку и задумался.
— Сейчас у нас
Ринтын рассказывал, и перед ним вставала зимняя Чукотка с пронзительным сильным ветром, зимняя луна в окружении полярного сияния, слышался глухой раскат ледового сжатия.
Столы отодвинули к стене, включили радиолу, и начались танцы. Наташа подбежала к Ринтыну, но парень горестно развел руками:
— Этого я не умею.
— Как жаль, — сказала Наташа.
— И мне жаль, — сказал Ринтын.
Он сидел на диване, смотрел на танцующих и корил себя за то, что не научился этому важному делу. Ведь вроде так просто — шаркай по полу подошвами, обнимай девушку… В педучилище девчата предлагали научить его, а он отказывался. Болван! Теперь сиди кусай локти, смотри, как Наташа улыбается другому, танцует с этим красивым мужчиной, который двигается так, будто танец для него самое естественное дело.
В общежитии педучилища тоже иногда танцевали. Холод был такой, что никто не раздевался. Танцевали в шапках, валенках и рукавицах. Возле раскаленной печки сидели музыканты и играли танец тустеп, завезенный на берега реки Анадырь еще в довоенные годы.
Петр Петрович подсел к Ринтыну. Он был настроен благодушно.
— Милый мой, — обратился он к Ринтыну. — Как хорошо, что ты пришел к нам в гости! Ты, можно сказать, украсил наш вечер.
— Кто этот человек? — спросил Ринтын, показав пальцем на Наташиного партнера.
— Этот? — переспросил Петр Петрович. — Валькин муж. Заведующий мясным отделом нашего «Гастронома». Видный мужик. В своем деле король! Ну кто, глядя на него, скажет, что Коля мясник? Никто. Посмотри, как он одет, как себя держит! Ну прямо хирург, а не мясник! Эрудирован! Не гляди, что он не читал романа Зернова "Человек уходит в море". Обязательно прочтет!.. А не выпить ли нам с тобой? А? Пока наши дамы танцуют?
— Не могу больше.
— Это хорошо! — обрадовался Петр Петрович. — Сказано прямо: не могу. Другой бы стал ломаться, изображать из себя черт знает что, а он — чистосердечно, откровенно. Вот что значит неиспорченность! Вот народ!
Ринтын подумал: предложили бы кому-нибудь в Улаке выпить, с руками бы оторвали.
— Когда Наташа сказала, что пригласит чукчу на наш праздник, все ожидали тебя с большим нетерпением. Думали: вот приедет дикарь. Какой-нибудь Гайавата с томагавком… Кстати, у вас томагавки есть?
— Нет.
— Я так и думал… А Колька спросил: может, принести сырого мяса? А я ему: не надо, студент все же. А ты им всем нос утер. Обыкновенный парень, культурный и, — Петр Петрович немного отодвинулся, — симпатичный.