Время умирать
Шрифт:
Шон заставил себя сделать еще шаг и еще один; теперь ему приходилось двигаться, откинувшись назад, так что его спина изогнулась дугой, а ноги онемели до самых щиколоток, но все же он чувствовал, что продвигается вперед.
Неожиданно пальцы его левой руки нащупали трещину. Чувство было такое, как будто ему впрыснули адреналин.
Его ноги сразу окрепли, и он смог сделать еще шаг. Пальцы бегали по трещине, поспешно исследуя ее. Трещина оказалась недостаточно широкой для того, чтобы просунуть туда плечо, и быстро сужалась кверху.
Шон засунул
Наскоро проморгавшись, Шон поднял голову и с удивлением понял, что поверхность скалы над ним хорошо просматривается на фоне ночного неба и трещина, бегущая вверх, также видна совершенно отчетливо.
Обернувшись, он увидел, что за время его подъема луна осветила горизонт на востоке и ее сияние превратило лес внизу в море белого серебра.
Шон не мог больше ждать — нужно было двигаться дальше. Вытянув свободную руку и просунув ее в каменную трещину, он снова зафиксировался в ней сжатым кулаком. Затем, развернув ногу, он вдавил носок в трещину на высоте трех футов от выступа. Нога держалась прочно. Тогда он перенес на нее вес тела и, подняв другую ногу, повторил действие. И так рука за рукой, нога за ногой, Шон поднимался вверх по трещине, упираясь в скалу, балансируя, чтобы сохранить равновесие. Наконец-то ноги и спина расслабились, и теперь вес распределился равномерно.
Теперь, когда в каких-то ста футах над головой стала видна вершина утеса, Шон почувствовал, что трещина расширяется и он больше не может цепляться за стены кулаками и ступнями. Один раз он поскользнулся, и нога неприятно скребанула вниз по камню, пока не нашла опору.
Он повернулся, пытаясь вклиниться в трещину плечом, но ему помешал ствол винтовки. Провисев несколько секунд, он восстановил равновесие, а затем стал ощупывать скалу над головой, пытаясь найти, за что бы можно было уцепиться. Но везде был лишь гладкий песчаник, и он понял, что застрял. Через пятнадцать секунд ноги больше не смогут держать его. Шон в принципе знал, что следует сделать, но этому противилось все его существо.
«Сделай это, — скрежетал в ушах внутренний голос. — Сделай это, иначе погибнешь!»
Он опустил руку и быстро расстегнул поясную пряжку рюкзака. Затем он вытянул одну руку назад и вниз, лямка соскользнула с плеча и остановилась в сгибе локтя. Под действием веса мешка и винтовки его тело развернулось, и ему пришлось приложить усилие, чтобы не упасть.
Затем он сунул в трещину голову, стараясь зацепиться за камень подбородком и затылком и одновременно пытаясь освободиться от второй лямки. Собрав все силы, он напряг мышцы шеи и отпустил руки. Теперь он держался только головой и ногами, вытянув обе руки назад.
В критический момент лямка наконец преодолела складку рукава его куртки и соскользнула.
Мешок полетел в темноту. Неожиданно освободившись от груза, Шон качнулся и, изо всех сил вцепившись свободными руками в края каменной трещины, лишь с трудом умудрился удержаться от падения в бездну вслед за своим мешком.
Прижавшись к камню, он слышал, как мешок, падая, ударяется о скалу, а сталь винтовочного ствола звенит при ударе о камень как бронзовый колокол, будя эхо, ужасающим звуком отражающееся от холмов к скалам в ночи. И долго после того, как мешок и винтовка нашли наконец успокоение у подножия скалы, эхо все еще блуждало среди холмов.
Шон развернулся и наконец-то смог вклиниться плечом в трещину. Он отдыхал, с трудом приходя в себя от ужасного ощущения неминуемой гибели, на мгновение лишившего его присутствия духа. Понемногу дыхание стало ровнее, и ужас сменился знакомым жаром адреналина в крови. Шон неожиданно почувствовал, как прекрасно ощущать себя живым. — На самом краю, — хрипло прошептал он. — Ты снова там побывал!
Чем сильнее пережитый ужас, тем больше восторг. Он больше не удивлялся самому себе, но снова радовался, что смог подойти так близко к краю и не сорваться вниз.
Мимолетная радость сменилась осознанием трудности сложившегося положения. Его мешок сгинул. Винтовка, фляги, спальный мешок, провизия — все пропало. Осталось только содержимое карманов, крошечный запасной мешок и висящий на поясе охотничий нож.
— Об этом будем беспокоиться, когда заберемся на вершину, — прошептал Шон и снова полез вверх.
Одно плечо его было в трещине, так что он мог толкать и тащить себя вверх дюйм за дюймом, расплачиваясь за это ободранными коленками и суставами пальцев.
Постепенно трещина расширилась, превратившись в расщелину, и Шон смог забраться в нее целиком, упираясь ногой, чтобы быстрее продвигаться вверх. У самой вершины расщелина была размыта. Одна из ее боковых сторон почти полностью разрушилась, осталась лишь узкая площадка с плоской вершиной. Наконец Шон ухитрился встать на эту ненадежную опору. Вершина скалы все еще была футах в десяти над головой. Даже встав на цыпочки и вытянув руки вверх, он все еще не мог дотянуться до края.
Стены расщелины представляли собой гладкую, почти отполированную поверхность, лишенную малейших неровностей.
Хорошо подстрахованный скалолаз передвигается от выступа к выступу, ни на мгновение не подвергаясь настоящей опасности. В ситуации вроде этой, чтобы создать необходимую опору, следовало бы загнать в камень железный клин.
— Смотри-ка, а ведь клиньев-то нет, — мрачно пробурчал себе под нос Шон. — Значит, придется допрыгивать.
У него был только один шанс сделать это. Если он не достанет до края, когда прыгнет, следующей остановкой будет подножие скалы.
Шон проверил, крепко ли он стоит на ногах, и попытался присесть, но места на площадке было так мало, что фактически он едва пригнулся — лицо его коснулось камня, а сам он при этом почти висел над обрывом.