Время умирать
Шрифт:
— Будь прокляты ФРЕЛИМО и Чизано! — Список деятелей левого крыла был длиннее списка консерваторов, но они упорно продолжали проклинать их всех от Нейла Киннока до Тедди Кеннеди и Джесси Джексона.
Когда наконец пришло время прощаться, Шон и майор по-братски обнялись. Шон распихал по всем карманам банки с пивом, так что когда он вернулся к своим шанганским стражам, они встретили его с ликованием, которое не прекращалось, пока он раздавал угощение.
Утром сержант долго тряс его, пока не разбудил, хотя было еще темно. Голова у Шона ужасно болела, а во рту был такой
Однако к середине дня из него с потом вышли последние капли пива. Их путь лежал на юго-запад, и, пока они бежали, они видели еще много укреплений и огневых точек. Как и говорил майор, все они были тщательно замаскированы. Он видел легкую артиллерию, расположенную за мешками с песком, мортиры в блиндажах и отряды людей, вооруженные гранатометами РПГ, этим любимым оружием партизан. Все войска, которые он видел, имели хороший боевой настрой, были веселыми, сытыми и хорошо вооруженными. Почти на всех был тигрово-полосатый камуфляж и армейские ботинки на резиновой подошве.
Его провожатые вновь пополнили запасы продовольствия из гарнизонных складов. Маисовая крупа была упакована в двухкилограммовые пакеты с надписью «Премьер Милз», огонь они разжигали с помощью спичек «Лайон Мэтчиз», мыло марки «Санлайт» и все остальное имело знакомые надписи «Сделано в Южной Африке».
— Почти как дома, — усмехнулся Шон. Оборонительные укрепления РЕНАМО были расположены в виде концентрических кругов, подобных тем, что разбегаются по поверхности воды, и скоро Шон понял, что они продвигаются к центру. Сначала они прошли то, что, очевидно, было тренировочным лагерем, в котором чернокожие новобранцы — мужчины, женщины и подростки — сидели рядами под соломенными навесами, как ученики в классе. Они смотрели на самодельные классные доски так внимательно, что едва обратили внимание на отряд Шона, пробегавший мимо.
Глядя на эти доски, Шон отметил, что они изучали самые разнообразные дисциплины: от пехотного полевого устава до политической теории.
Пройдя тренировочный лагерь, они попали в место, где располагались подземные укрытия. Шон понял это только тогда, когда они оказались в нескольких метрах от подножия одного из холмов, и он заметил вход в блиндаж.
Они были более искусно сделаны и куда хитрее замаскированы, чем те, мимо которых они проходили в течение дня. Эти укрытия будут незаметны с воздуха и неуязвимы для воздушных бомбардировок. По изменившемуся поведению своих охранников и их более суровому обращению с ним Шон мог судить, что они дошли до места расположения штаба группировки РЕНАМО.
Однако он был удивлен, когда без особых церемоний они свернули в сторону и остановились у входа в один из подземных бункеров. После быстрого обмена репликами шанганский сержант передал Шона охранникам у входа, после чего его подтолкнули по ступенькам вниз в вереницу переходов и галерей, прорытых под землей.
Бункер освещали голые электрические лампочки, а откуда-то издалека доносилось жужжание генератора. Стены были облицованы аккуратно завязанными мешками с песком, а крыша укреплена обтесанными бревнами.
Они вошли в комнату для переговоров. Шон успел заметить, что радиооборудование было довольно сложным и с ним умело обращались. Одну из стен занимала крупномасштабная карта северного и центрального Мозамбика и провинций Замбези и Маника. Шон тайком изучил карту. В первую очередь он заметил, что гористая территория, на которой расположилась армейская группировка РЕНАМО, называлась Сьерра-да-Горгонгоса, а река, образующая линию обороны, которую они недавно пересекли, — Пандгве. Основная железнодорожная ветка пролегала в тридцати-сорока милях южнее.
Но Шон не успел узнать еще что-либо, потому что его повели по другому короткому коридору, в конце которого находился занавешенный дверной проем.
Его провожатые вежливо попросили разрешения войти. Прозвучал жесткий и властный ответ. Один из охранников подтолкнул Шона, он отвел в сторону занавеску и вошел в комнату.
— Товарищ Чайна, — улыбнулся Шон. — Какой приятный сюрприз!
— Забудьте о таком обращении, полковник Кортни. Обращайтесь ко мне «генерал Чайна» или просто «сэр».
Он сидел за столом в центре землянки, на нем была обычная полосатая военная форма, только украшенная серебряными крылышками десантника и четырьмя рядами разноцветных ленточек. Шея была повязана шелковым платком, а на гвозде за его спиной висели десантный берет и портупея. Рукоять торчащего из кобуры револьвера была отделана слоновой костью.
Генерал Чайна, очевидно, очень серьезно воспринимал свое превращение из марксиста в капиталиста.
— Насколько я понимаю, за последние несколько дней вы успели прийти в себя и симпатизируете РЕНАМО, их союзникам и целям.
Он был как-то слишком доброжелателен, и Шона это беспокоило.
— Откуда вы знаете? — спросил Шон.
— Знаете ли, полковник, у нас все-таки есть радио. Не такие уж мы варвары. — Чайна указал на УКВ-приемник, стоящий на скамье у боковой стены блиндажа. — По-моему, вы провели приятный вечер с майором Такавира.
— А теперь, может, все-таки расскажете, генерал, какого черта вы все это затеяли? Вы похитили граждан двух дружественных могущественных государств — Америки и Южной Африки…
Генерал Чайна движением руки остановил его.
— Пожалуйста, полковник, избавьте меня от ваших оскорблений. Наши люди в Лиссабоне и других местах уже получили жалобы как от американцев, так и от южноафриканцев. Конечно, мы с оскорбленным видом отрицали похищение кого бы то ни было. — Он сделал паузу и мгновение изучал Шона. — Было очень умно с вашей стороны так быстро доставить сообщение в американское посольство, но меньшего я от вас и не ожидал.
Прежде чем Шон успел ответить, он поднял трубку полевого телефона на столе и что-то тихо сказал на языке, в котором Шон узнал португальский, но понять сказанного не смог. Затем, повесив трубку, он выжидающе посмотрел на занавеску у входа. Шон инстинктивно сделал то же самое.