Время увядающих лилий

Поляков Влад

Для начала, миланские войска и насильно набранные савойцы с прочей мелочью разворачивались обратно. В том смысле, что южнее собственно герцогства Миланского им нечего было делать. Хотя против этого Карл VIII и его военачальники особенно то и не возражали, понимая, что надобно оставить и с севера немалую часть войск. А что это будут войска Лодовико Сфорца и иных лишь с небольшой прибавкой собственно французов… что ж, досадные мелкие неприятности, только и всего.

Зато дальнейшие условия им сильно не понравились. Пятнадцать тысяч и полсотни пушек — именно столько и никоим образом не больше мы соглашались единовременно пропустить через Папскую область. Остальные — с непременной задержкой и при этом лучше вообще морским

путём, благо с флотом у Франции всё обстояло более чем пристойно. Крики, угрозы, посулы… всё впустую. Тут упёрся лично я, хорошо представляя себе примерное количество французов, с которыми мы можем справиться без особо больших потерь, с учётом того, что и большая часть флорентийцев останется в пограничных крепостях миланцев караулить, и за как бы вассалами вроде Орсини и Колонна нужен глаз да глаз.

Если упёрся в чём-то одном, то приходится уступить в другом. Лучше всего втом, что противник считает важным для себя, но на самом деле преувеличивает объективный уровень важности. И этим «чем-то» стала корона Неаполя как таковая, а именно коронация Карла VIII лично Папой Александром VI, да в торжественной обстановке и при многочисленных свидетелях. Тут уж я с видимой неохотой, но с внутренним удовлетворением отступил, признав возможность такого события. Разумеется, при выполнении иных условий договора.

Четыре дня. Именно столько времени заняло окончательное утрясание всех вопросов, в том числе и откровенно мелких, но почему то сильно волнующих французов. Мы же, уступая в мелочах, лестных для королевского самолюбия, удерживали за собой главное — неприкосновенность границ Флоренции и Папской области. А вот другим, намеревавшимся отсидеться в сторонке, скоро придётся совсем печально и тоскливо. Модене и Лукке точно, тут и к гадалке ходить не потребуется! Карл VIII и особенно его маршал Луи де Ла Тремуйль буквально выгрызли для франко-миланских войск возможность, де-юре не нарушая территориальной целостности герцогства Моденского и республики Лукка, использовать их территорию для неограниченного перемещения собственных и союзных войск. По сути это означало, что пищи не пищи владетели этих земель, а захватчики в сжатые сроки и выжмут их досуха, и порезвятся с населением, и де-факто мигом включат их сначала в вассальную орбиту Франции, а потом… Хотя до «потом» постараемся не доводить, но тут уж не всё от нас зависит, есть ещё и расклад, что не всегда ложится как хочется.

Интересно даже, как чувствует себя сейчас Эрколе д’Эсте, который попытался усидеть на двух стульях сразу? Есть смутное подозрение, переходящее в твёрдую уверенность, что либо бьётся головой о стену, либо рвёт волосы на голове. Что же касаемо Лодовико Сфорца, то этот пройдоха тоже попробовал урвать себе крошки с барского стола. Не в плане земель, а относительно своей легитимности. Дескать, раз собираются Карла короновать, то и меня, и меня тоже не забудьте. Неуютно Мавру было чувствовать себя в роли узурпатора трона, вот и суетился.

Опять же мелочь, в которой можно было уступить, отвлекая врагов от главного. Хочет Мавр получить корону герцогства из рук понтифика? Да пусть подавится! Как вручили, так и отнять могут, на то есть разные тактики, комар носа не подточит.

Вот и получилось, что двигались по направлению к Риму четырнадцать тысяч «французов», из которых половина швейцарских наёмников, усиленные полусотней орудий. Компанию же составляла тысяча миланцев во главе с самим Лодовико, который всеми силами пыжился и изображал важную персону, хотя понимал, что это совсем не так. Для чего тогда весь этот балаган, если ни на нас, ни на французов он не действовал? Исключительно для внутреннего употребления, для собственных вассалов. Показать им свою значимость — естественное желание, тем более для столь матёрого интригана как Лодовико Сфорца.

Вооружённый до зубов временный нейтралитет — вот как лучше всего можно

было охарактеризовать сложившуюся ситуацию. Карл VIII знал, что как мы, Борджиа, так и ставшие кем-то вроде младших партнеров Медичи являемся для Франции явными и открытыми врагами. В то же время вынужден был признать, что с имеющимися силами прорваться сквозь нас без чрезмерных для себя потерь не в состоянии. Отсюда и вынужденное перемирие, и необходимость договариваться. Слишком многое король Франции поставил на успех своего похода на Неаполь, уж репутацию среди вассалов точно. Не стоило забывать, что где-то за спиной маячил алчущий получить корону Людовик Орлеанский, который уже пытался это сделать несколько лет назад. Следовательно, одно или несколько крупных поражений могли вновь сподвигнутьего на рискованный, но многообещающий шаг.

Модена, Болонья, Флоренция, Ареццо, Орвието… Рим. Именно по такому пути двигались и французы, и мы. Довольно медленно, на расстоянии друг от друга, готовые в любой момент показать свою силу, но не желая именно такого развития событий, сейчас невыгодного обеим сторонам.

И словно застывшие земли вокруг. Большая армия чужого государства сама по себе вызывает как минимум сильную опаску как у сеньоров, владеющих землями, замками и городами, так и простого народа. А уж если эта армия не чья-то, а французская, славная своей способностью оставлять после себя разве что голую землю… В общем, всем всё понятно, не так ли? Хотя не всё так просто, как могло бы показаться. Имелись Орсини, Колонна, часть Сфорца и прочие Маттеи и им подобные семьи второго ряда по влиянию, которые спали и видели, как войска Карла Французского сокрушат ненавистных им Борджиа. Сейчас же они находились кто в лёгком, а кто и в сильном недоумении.

Недолго находились. Ведь практически сразу французская армия исторгнула из себя малые группки в несколько человек, которые, пользуясь ночным временем, порскнули в разные стороны, стремясь доставить своим сторонникам в Папской области инструкции, советы… обещания, а иногда и деньги. Маршал де Ла Тремуйль, как это уже стало ясно, большой сторонник не только явной, но и тайной войны. Уважаю, спору нет, но потому и противодействовать стоило в меру сил и возможностей.

На каждую хитрую жопу известно что с винтом найдётся. Поэтому в ночи же скользили отряды бывших бойцов кондотт, целью которых был перехват французских посланников. Идеальный вариант — захват кого-то живьём, но и просто трупы годились. Как ни крути, у каждой перехваченной, а затем пленённой либо уничтоженной группы были письма, которые сами по себе многое говорили.

Всех ли удалось перехватить? Конечно же нет, о таком и мечтать не стоило! Но и отловленные много чего дали. Письма, конечно, доказательствами не являются, к делу не пришьёшь. Отопрутся адресаты как за нефиг делать, заявив, что это коварные французы специально попытались бросить тень на преданных вассалов Святого Престола. Ну да мне это не для доказательств требовалось, а для окончательной уверенности в собственных действиях. И знания, они тоже нужны. Какие именно знания? О том, как именно Карл VIII планирует использовать своих сторонником и наших врагов.

Хорошо планирует, качественно! Или это не он, а маршал де Ла Тремуйль старается? Не исключено и даже более вероятно. Только вот это уже малозначимые нюансы. В перехваченных письмах и из жёстких допросов захваченных французов удалось выяснить, на что рассчитывает Карл VIII. И не только он, но и кардинал Джулиано делла Ровере, который так и находился близ французского короля, став для него кем-то вроде эксперта по итальянским делам. Хм, вполне себе логичное и эффективное использование, не поспоришь. Слишком много знает кардинал и ненавидит нас, Борджиа от всей души. Именно из-за нас его семья потеряла все земли, влияние и большую часть денег. Такой на нашу сторону ни за что не переметнётся, ненависть не подпишет.