Время вьюги (часть первая)
Шрифт:
Кесарь побелел как полотно, но держался поразительно спокойно. Он даже не дернулся, когда кусок белой ткани упал на стол. Оторвавшаяся бисеринка отскочила на пол. Дэмонра фиксировала детали чисто механически. Понимала, что не так много деталей ей в жизни осталось увидеть.
– Вот она, цена ваших рудников и вашей победы! И ваша, кстати, тоже! Ненавижу!
– прошипела она напоследок. Злость вышла, а страх еще почему-то не накатил.
– Я бесовски сожалею, что приносила вам присягу, - уже более-менее ровно закончила нордэна. Нервничать теперь точно смысла не имело, и Дэмонра ощущала необыкновенную отстраненность от реальности, которую с некоторой натяжкой можно было бы назвать спокойствием.
Кесарь поднялся из-за стола и скрестил руки на груди:
– Благодари Создателя или своих северных демонов за то, что ты женщина. Для потомка белокрылых с... это имеет кое-какое значение, не то пристрелил бы прямо здесь. Ты свободна от присяги.
"Еще бы. Покойники - они от всего свободны", - мрачно подумала нордэна. Кесарь сверлил ее взглядом, Дэмонра в меру своих сил отвечала тем же. Дуэль длилась недолго:
– Ты такая же сумасшедшая, как твоя мать. Только глупее.
– Вы такая же мразь, как ваш отец. Только умнее.
– Пошла вон отсюда.
Дэмонра щелкнула каблуками, поклонилась и вышла.
Когда холодный воздух обжег нордэне лицо, она с некоторым удивлением поняла, что это конец. Совершенно однозначный и неизбежный. Дэмонра механически поправила мундир, поняла, что на улице очень холодно и домой идти не стоит, потому что ключ остался в кармане плаща, плащ - у лакея, а Гребер вряд ли откроет. Зачем-то направилась к набережной, где долго смотрела на уже подтаявшую Моэрэн и ледяные звезды над ней. Там нордэна окончательно закоченела и поняла, что оправдать жизненный срок не получилось, а Агнешке и всем остальным придется ее простить: в конце концов, она впервые жила на этой земле. Если бы могла вернуться вторично, прожила бы по-другому и наваляла бы меньше глупостей. Но что толку было теперь, если она все равно не вернулась бы сюда, как никто не возвращался.
Окружающий мир, который отчего-то не умер в тот самый миг, когда жизненная история тридцатидвухлетней нордэны по имени Ингрейна Дэмонра закончилась, напомнил о себе самым радикальным образом. От перил моста ее оттащил благоухающий, словно винная лавка, мужик, бормочущий нечто вроде "Чего ревешь, красавица?". "Красавица" не ревела, "красавица" беззвучно смеялась и все никак не могла остановиться. Оставив озадаченного доброхота удивляться дальше, Дэмонра перешла мост и задумалась на распутье.
– Подвезти?
– окликнул ее мужчина на пролетке.
– У меня денег нет.
– Да мы что ль нелюди? Замерзнешь, барышня. Садись.
Дэмонра, которую никто, кроме Гребера, барышней не звал уже лет десять, подивилась про себя, как, оказывается, везет покойникам. Но села.
– Куда едем?
Нордэна закуталась в меховой плед и пробормотала:
– К Рейнгольду.
– Куда?
– не понял извозчик.
– Бульвар Вешних вод, седьмой дом. С мезонином, - уточнила Дэмонра и провалилась в черноту.
Удивительно было и то, что по пробуждении нордэна обнаружила себя именно у седьмого дома с мезонином, а не где-нибудь на свалке Литейного квартала и без сапог. Более того, совсем рядом слышался взволнованный голос Рейнгольда.
– Помогите мне довести ее до дома, пожалуйста.
Дальше происходило еще что-то не вполне понятное. Небо и земля мерно раскачивались, а потом резко стало светло и тепло. Дэмонра сообразила, что ее занесли в дом, и процедила:
– Все нормально. Я жива.
Сперва вокруг нее метались две тени, потом одна, и никаких заверений в том, что все в полном порядке, настырная тень не слушала. Потом тень поднесла к губам Дэмонры стакан и голосом Рейнгольда приказала:
– Пей!
Нордэна послушала, и тут же была наказана за свою легковерность: судя по всему, в стакане была водка или что-то на нее похожее.
– До дна пей! Ночью, в апреле, без плаща. Дэмонра, какого беса?!
До воспаления легких еще надо было дожить. Нордэна, морщась и кашляя, допила остатки жидкости. Как ни странно, в голове от этого действия несколько прояснилось. В частности, она поняла, что своим приходом только что донельзя скомпрометировала Рейнгольда.
– Что произошло? На тебя напали?
– Нет. Не кричи. Сядь.
– Что случилось, бесы дери? Я чуть со страху не умер, когда тебя без сознания в пролетке увидел!
– оказывается, в редких случаях даже Зиглинд мог изъясняться вполне эмоционально. Дэмонра помотала головой. Тени вокруг разбрелись по углам.
– Ты сядь сперва. Слушай. Я только что от кесаря. Мы... мы повздорили.
Рейнгольд несколько секунд оторопело молчал. Он, видимо, не очень хорошо представлял, как можно "повздорить" с кесарем.
– Сильно повздорили?
– подозрительно спокойным голосом осведомился он.
– Сильно, - не стала врать Дэмонра.
– Мне хватит.
– Что значит тебе "хватит"?
– То и значит. Извини, я очень зря сюда приехала.
Рейнгольд поднялся и прошелся по комнате. Дэмонра обратила внимание, что он прихрамывал.
– Что ты ему сказала?
– Истинную правду. Что он белокрылая мразь. Так и есть.
Рейнгольд замер, как вкопанный.
– Этими же словами?
– тихо уточнил он.
– Гораздо более грубыми словами. Знаешь, чем была рэдская кампания? Мы, оказывается, у виарцев скидку вытрясали... Скидку, представляешь?! Когда мы по этим малолеткам палили, когда нас прачки бранью крыли, когда у Агнешки отчим застрелился, а мать удрала - мы вытрясали скидку, понимаешь?! Скидку! Чтоб цена меньше стала, а сколько мы за это заплатили - мы, я, Магда, Агнешка, все!
– это кто посчитал? Это никто, никто никогда не считает! Она очень дешевая, Рэй, кровь в чужих полях, и никто ее никогда выкупать не будет...
– Дэмонра, не договорив, зарыдала.