Время желаний. Другая история Жасмин
Шрифт:
– Слушай меня внимательно, мальчик, – заговорил старик по пути. – Когда ты спустишься в Пещеру Чудес, ты не должен прикасаться ни к чему, кроме старой и уродливой медной лампы, которую тебе предстоит отыскать. Там будут комнаты, полные золота, и сундуки, набитые рубинами и другими древними сокровищами, которые стоят тысячи царств. Но не трогай ничего, кроме лампы, иначе тебе не выйти оттуда живым.
– Погоди-ка, значит, я должен только пройти мимо этого золота и ничего не взять? – фыркнул Аладдин. – Ты же сам пообещал мне несметные богатства, дедуля!
– Глупец, – пробормотал старик, и на мгновение Аладдину почудилось, что его голос стал не таким старчески-скрипучим, а молодым и сильным. – Та лампа дарует власть и силу… которые превыше всех сокровищ Пещеры Чудес. Но если ты коснешься чего-нибудь, прежде чем возьмешь ее в руки, тебе конец. Принеси мне лампу, и я обещаю, что ты получишь заслуженную награду.
– Как скажешь, – ответил Аладдин, пожимая плечами.
Когда они наконец выбрались на поверхность, стояла глухая ночь. Подземный коридор довольно бесславно заканчивался сливным колодцем за городской стеной позади султанского дворца, возле стойл, где запирали на ночь рабочих лошадей и верблюдов. В колодце разило мочой, а стены его осклизли от нечистот, так что Аладдину пришлось выносить старика на закорках. Зато вокруг, кроме скотины, не было ни одной живой души.
Выбравшись наружу, Аладдин с наслаждением вдохнул свежий ночной воздух. Хотя небо было ясное, свет звезд то и дело застилали тучи пыли, и кожу секло хлестким ветром, несущим песок. Не самая подходящая ночь для путешествия в пустыню… Но удача благоволит храбрым, а он крепко надеялся на удачу.
Обернувшись, Аладдин смерил своего спутника скептическим взглядом. Казалось, старик еле держится на ногах и вот-вот упадет бесформенной грудой костей.
Подойдя к стойлам и что-то умиротворяюще бормоча, Аладдин выбрал невысокого, но крепкого и коренастого конька и подсадил на него старика.
– Мальчишка-конюх, который смотрит тут за лошадьми, получит пятьдесят плетей за его пропажу, – не без удовольствия прокаркал старик, хватаясь за уздечку.
– Если все твои россказни окажутся правдой, дедуля, мы вернемся еще до рассвета, – обронил Аладдин, которому не понравились слова старика. – И конюху я заплачу за лошадку.
Ветер взметал колючий песок злыми вихрями, так что Аладдину приходилось прикрывать лицо воротом рубахи, чтобы уберечь глаза. Ноги вязли и скользили по рыхлым, сыпучим дюнам. Конек справлялся с дорогой немного увереннее, но и он то и дело протестующе ржал, стремясь скорее повернуть назад.
Путешествие оказалось непростым.
Старик то поглядывал на звезды, то принимался что-то бормотать, сутулясь под своим горбом, словно проверяя какие-то вычисления. Наконец над горизонтом взошел Сириус, пронзительный, словно глаз злобного ифрита, и они достигли высокого гранитного утеса. У подножия этого утеса глубокой чашей лежала песчаная долина – красивая в свете звезд, но пустынная и безжизненная. Ни единой былинки не росло здесь, ни одна ящерица не оставила тут следов, ни единый камень не нарушал гладкости серебристого песка.
Аладдин помог старику спешиться. Продолжая невнятно бормотать и нашептывать, старик достал что-то из-под своих лохмотьев и тут же прикрыл ладонями, как будто это оно могло убежать. Наконец он отвел пальцы, и Аладдин увидел, что это было.
На ладони старика сидел золотой жук-скарабей. Поначалу Аладдин решил, что это просто статуэтка или украшение, возможно, с начертанной на спинке жука картой клада.
Но тут скарабей приподнял золотые надкрылья и выпростал из-под них тонкие трепещущие крылышки – тоже золотые.
Мерцая в свете звезд, он пошевелил усиками и вдруг с низким гудением сорвался в полет.
Аладдин невольно отпрыгнул назад.
Прекрасное и пугающее создание полетело над долиной с целеустремленностью, не свойственной обычным насекомым. Затем оно покружило над одним из холмов, словно решая, что делать дальше, и вдруг нырнуло прямо в песок.
Дюны тут же пришли в движение. Нечто огромное, сверхъестественное начало проступать из-под песка, вырастая прямо на глазах. Огромная каменная голова тигра возникла посреди пустыни, рыча и скалясь, как живая.
Аладдин был готов убежать, но остальная часть тигра так и не появилась: над песком возвышалась только его голова. Ни тела, ни лап у него не было, а значит, едва ли он мог броситься в погоню.
Огромные глаза тигра горели, как два ярких солнца.
– Кто осмелился тревожить мой сон?
Трудно было сказать, вправду ли тигр прорычал эти слова, или они сами собой сложились из рокота земли и небесного грома.
Аладдин попятился, едва не споткнувшись о собственные ноги.
Нет уж, о таком он не договаривался. Пройти через пустыню, спуститься в опасную темную пещеру – ладно. Но это уже слишком. В договоре не было ни единого упоминания об огромном говорящем каменном тигре с голосом, как у древнего божества.
Но старик нетерпеливо махнул рукой, поторапливая парня двигаться вперед.
– Что? – возмутился Аладдин. – Дедуля, ты совсем рехнулся?
– Тебе нужна твоя принцесса или нет? – презрительно фыркнул старик.
Да. Да, она была нужна ему.
Аладдин вдохнул поглубже, стараясь усмирить нервы.
– Гм… это я! Аладдин! – крикнул он, чувствуя себя довольно глупо.
Тигр пару мгновений безмолвствовал.
Аладдин приготовился бежать.
– Проходи.
На этот раз тигриный рев звучал чуть мягче, как будто гнев зверя немного утих.
– Только ничего не трогай, кроме лампы.
Его пасть широко распахнулась, открыв золотую глотку. От языка вниз вела длинная золотая лестница. Аладдин заглянул как можно дальше, но лестница уходила в бесконечность. Он робко шагнул вперед.