Время жестоких чудес
Шрифт:
Самсон поточил когти о сооружение, меж учеников именуемое Чертовой Мельницей, и устроился под столбами, охраняя детей племени.
Время шло, и наконец на востоке небо расцветилось золотой кромкой восхода. Юные испытуемые задышали чаще, разгоняя кровь. Со стороны деревни шли люди, Самсон закосолапил к ним, зная, что без завтрака его не оставят.
Испытуемые неловко переступали с ноги на ногу, разминали мышцы.
– Легкие были испытания, – прошептала Алия простуженно.
– Погоди, тяжелее еще будут, – посулил Алек. Испытуемые один за одним скользили вниз по покрытому инеем дереву.
Издалека раздалась звонкая волчья разноголосица, и новоявленные войи
Воличи затянули войские химны, ритуальные песни. В маленьких котлах забулькали краски, из прочного дерева резались длинные иглы. Алеку досталась войя-наставница Верея, немолодая красивая пепельноволосая женщина, на тонких беспокойных пальцах которой не было чистой кожи. Она обращалась с иглами с проворством и ловкостью, говорящем о немалом опыте.
– Я тебя видела. На кострах. Ты играл на свирели. – Верея, слегка подворачивая иглу, рисовала знак «не-мальчик-но-муж». Выглядел знак несколько неприлично.
– Да, – казалось, «не-мальчик-но-муж» вообще не чувствовал боли.
– Ты неплохо играл.
– Давненько не приходилось. – Он тронул поясной карман, где лежала недавно собственноручно вырезанная свирель.
– Ну-ка, не дергайся, – велела войя, Александр сел смирно.
– В старом племени посвящение было другим. Проще, но последнее испытание превосходило все, что вы сегодня прошли.
– Трудно поверить…
– Сила и молодость, – называла Верея письмена, расцветшие под кожей. – Татуировки «глупость» нет, жаль. Дорога, братья и сестра по дороге. Брат по мечу. Чужой, и нет его крови среди воличей… пока… Старший сын в семье, есть сестра. Учился в стране белых…
Деревянные иглы вписывали его жизнь под кожу.
– Взял силу и умение врага. – Игла повисла над пальцами. Алек сказал:
– Один кровник.
– Правда? Рано начал… – Капля крови вколота посередине фаланги, Верея наклонилась и подула на исколотую кожу. Рука болезненно распухла, но Алек не обращал на боль внимания.
– Кто разрежет тебе уши?
– Пусть это будет Дерек…
– Восьми ученикам позволили в этом году пройти испытания, и шестеро прошли их, доказав свое право называться войями. – Голос возглашающего далеко разнесся над затихшей толпой. – Слушайте же их имена!
Дамир из воличей,
Алия из воличей,
Джурай из воличей,
Савед, чьи корни из беричей, волич в третьем поколении, что дозволяется Поконом,
Александр, чьи корни из радоничей, волич в первом поколении, ради которого был умален Покон,
Колин из воличей.
И сочли старшие, что среди равных Алия Тайера из воличей более других достойна звания нияз!
– Что?!
Пятеро парней переглянулись, не веря своим ушам. Алек, конечно, не ожидал, что старшим круга назовут его, он по-прежнему был чужой, да и недостаточно умел, если признать честно. Но девушка… Он ожидал, что старшим будет Дим или Колин, самые сильные бойцы круга и к тому же чистокровные воличи. Алия была из старого рода, достаточно давно вплетшего свои нити в кошно племени, чтобы о ее происхождении можно было сказать просто «из воличей», но все же некоторые ученики-войи не давали девушке забыть, что ее кровь не была исконной, корневой.
– И просила она, чтобы уши ей разрезал ее учитель Хархан…
Девушка вышла в круг, встала на колени перед стариком. Он высоко поднял тонкий нож, почти иглу. Два коротких движения. Алия поднялась на ноги, и в ушах у нее блеснули искорки солнечного света.
Толпа загудела, захлопала. Бледные щеки девушки порозовели, она расправила неширокие плечи, над правым выдавалась рукоять меча, скрипнула новая защитная куртка. Майнус продолжал называть имена новопосвященных, и один за другим подростки выходили в круг. Пришла очередь Алека, и он встал на колени перед старшим братом. Ощутил незначительную боль, когда сталь рассекла мочки его ушей – словно навсегда разрезала связь с прошлым. Широкие ремни обняли плечи и пояс, тяжесть меча за спиной…
Колин насупился, но первым шагнул к Алии. Алек подошел с другой стороны, остальные встали по краям тяжелого деревянного шита. Разом наклонились, выпрямились, и девушка приподнялась над толпой, удерживая равновесие на шатком щите. На щеках нияз блестели слезы, но никто и не думал посмеяться над этим.
– Запомните их имена – в этом году они стали войями и пребудут в рядах войев навеки. Отныне и навсегда!
– Отныне и навсегда! – выкрикнули молодые войи, выхватив мечи. Алек, прищурившись, посмотрел в будущее и увидел там боль и кровь, череду бесконечных сражений…
Но сейчас он был счастлив, стоя в шумящем людском море, кто-то хлопал его по плечу, целовали незнакомые девушки, старшие войи улыбались, а молодые войи, войи одного с ним круга, стояли рядом, и в ушах их блестели серебряные кольца.
Алек осторожно тронул свои. Чудны обычаи Фременов…
Чудны обычаи Фременов.
Серебряные кольца новопосвященный обязан носить целый год, и в течение года его не будут посылать на опасные задания и в долгие рейды. Племя бережет свое будущее.
Единственный сын – или дочь вынут серьгу из правого уха по истечении года, а в левом будут носить годами, пока у них самих не появятся внуки.
Право голоса имеют лишь бессережечные войи.
Иногда бывает, что пальцы войя сплошь изрисованы, но в ухе серьга, и мнения его не спрашивают на общем совете. А какой-то мальчишка с одной картинкой говорит, и к его словам прислушиваются…
Обычай татуировки очень древний. У Фременов есть легенда, в духе этого честного народа объясняющая возникновение обычая. Мол, раньше Жива была светла и ясна, каждый мог видеть противника насквозь. Потом из-за постоянных войн сила Бога замутилась. Войи стали писать свою жизнь на коже (сначала лица, но потом от этой практики отказались), чтобы враг с одного взгляда мог узнать о войе все.
…
Притча – «рассказ-в-подарок». Как правило, притча имеет несколько смысловых слоев.
У Фременов сохранился обычай дарить притчи на важные события жизни. В том числе и на обряд воинской инициации.
– Ага! Вот это место!
Верея прошла через заросли лоха, словно просочилась между грозящих ветвей, уже стряхнувших листья, и вышла на открытое пространство. Кто-то сунулся следом и, конечно, мгновенно наловил колючек. Остальные предпочли обойти злой кустарник.
Отряд в два десятка человек выбрался из леса. Мета разливалась здесь широким спокойным потоком, перестрела на три по берегам реки тянулся белый галечник, новопосвященные войи и молодые воличи после лесной темени щурились. В ярком дне поздней осени уже почти не было тепла.