Время жестоких чудес
Шрифт:
Лед держал, хотя под ногами мгновенно расцветали радужные трещины. Безмолвно шепча молитву-оберег, ощупывая перед собой лед мыслями, он перешел на ту сторону.
Слава Космосу …
В полдень он устроил короткий привал, доел остатки прихваченной пищи. Дальше придется охотиться.
Но охотиться не пришлось. Он посмотрел в Живу и вдруг обнаружил совсем рядом поселение людей. Пошел вниз по реке и очень скоро вышел прямо на деревню.
От неожиданности Дэн попятился и уперся спиной во что-то
– Стой смирно, – посоветовал мужской голос с неуловимо чужим произношением. – Кто таков?
– Я человек…
– А я думал, тролль. Куда идешь?
– Сюда. – Дэн пошевелился, наконечник копья уперся сильнее.
– Не дергайся. Куртка хорошая, жаль, если придется испортить.
Облившись холодным потом, Дэн замер.
– Из какой деревни?
Парень собрался соврать, но Проводник знает почему ответил честно.
– Еще один! – удивился голос. – Ладно, можешь повернуться. Медленно.
Дэн повернулся. Медленно.
Обладатель страшного голоса оказался совсем нестрашным. Дэн принял бы его за гнома, если бы не знал, что гномов не бывает. Или бывает?.. Низкорослый, заросший до самых глаз и грязный. В руке у него было короткое копье, за плечами лук, у пояса колчан, полный двузубых стрел, и несколько птиц.
– Хорош, – грязнуля прицокнул языком, – пошли познакомлю с риваном.
С кем? Дэн, успокоившийся было, снова запаниковал.
В деревне их появление никого не удивило. А вот сама деревня удивила Даниэла и подтвердила его худшие предположения.
Галичная россыпь, видимо, давшая название деревне, тянулась на два перелета стрелы в обе стороны. У Галиков не было охранной черты, не было чертога, лишь несколько сторожевых вышек. Зато около нагромождение камней, несомненно, для языческих обрядов и жертвоприношений…
– Светлого дня, – поздоровалась с ними маленькая девочка. Дэн даже вздрогнул, услышав древнее приветствие в этом языческом поселении. Провожатый ответил на приветствие, Дэн немного помедлил и поздоровался тоже.
– Иссе один? – спросила девочка, лукаво глядя на него.
– Где риван?
– У него опять плохое настлоение. – Девочка помрачнела, похоже, она принимала проблемы неведомого ривана близко с сердцу. Чего нельзя было сказать про Дэна. Риван… Звучит как имя диковинного и вряд ли дружелюбно настроенного животного.
– Ничего, у меня есть то, что его развеселит.
Даниэл сглотнул. Они прошли через деревню, провожатый отвечал на приветствия, пленник молчал.
За околицей была тренировочная площадка. Конь, дергающий свежую травку, приветственно фыркнул, человек с луком обернулся…
Сначала он увидел только глаза. Серые, вопрошающие, они проникли до самого дна души, и от них не могло быть секретов. Такие глаза бывают у пастырей. Еще такие глаза у Проводника, но у него они разноцветные, кажется…
Блеск уколол глаза. Дэн моргнул и посмотрел еще, куртка на могучей груди стрелка была распахнута, и два скрещенных серебряных треугольника на конопляном шнурке были подставлены Солнцу…
Должно быть, от облегчения ноги у него подкосились, потому что маленький человек подхватил его под руку, а стрелок обеспокоенно спросил:
– Ты что, парень, давно не ел?
Дэн помотал головой, не в силах отвечать.
– Из Дорноха он, – сообщил маленький.
– Еще один. Вот что, Норик, накорми-ка парня да в баню своди, что ли… И сам не забудь сходить…
Они зашли во двор дома на окраине, на шею отцу с визгом кинулась маленькая рыжая девчонка, вокруг прыгали собаки. Рыжий обнялся с женой, которая была выше на полголовы, представил пленника.
– Еще один, – женщина нахмурилась, – ох, не будет добра…
Дэн испугался, но она тотчас ласково ему улыбнулась, вдруг напомнив мачеху. От мыслей о доме защипало в носу.
Названный Нориком (ну и имя, какая-то собачья кличка) сказал смущенно пленнику:
– Если ты не очень голодный, то давай-ка сначала в баню…
Он вылил на себя пару ведер и оказался рыжим, как и его дочка. Дэн втихомолку разглядывал белое после зимы тело, но нигде не увидел знаков Проводника. Человек, поймавший его около деревни, был самым обычным, если не считать рыжины, что во все времена считалась признаком колдуна, и роста. Но колдуны не терпят бани, а Норик тут же ушел в парилку, заявив парню, что после месяца скитаний надлежит вымыться как следует.
Дэн попытался припомнить все страшные истории, какие рассказывала прабабка, и лишь запутался окончательно.
Вещи Норика были чуть малы Даниэлу, но его собственные уже мокли в деревянной лохани. Норик остался в бане, крикнул, чтобы жена накормила гостя. Выходит, он уже не пленник, но гость?
Дом был маленьким, но опрятным, в углу мерцал начищенный Знак. Икон не было.
Рыжий вынырнул из пара только за тем, чтобы голышом сбегать до реки, пару раз окунулся и вернулся в баню. Парился он долго, основательно, измочалил не менее трех веников, извел на пар ведро кваса. Жена, которую звали Линда, несколько раз выскакивала из дома и сердито кричала в пар, что птица, которую он принес, давно поспела, но рыжий словно хотел отмыть свою рыжину. Он парился так долго, что Дэн устал бояться и даже немного заскучал.
Но вот Норик вышел, замотанный в полотенце. Рыжину он не отмыл, наоборот, кожа почти сошлась в цвете с волосами. Хозяин дома хлебнул темного напитка и строго спросил у Дэна:
– Тебе пиво можно?
Повинуясь одному движению кустистых рыжих бровей, Линда налила гостю хмельного.
– Ставь еще, сейчас риван придет, – распорядился Норик. Хозяйка ахнула, торопливо нырнула в подпол, на свет появились соленья, копчености, моченья…
– Но, хорош! Что он, по-твоему, Лунный Дракон, чтобы столько есть? Грибков возьми, парень, вкусные, язык откусишь…