Врун
Шрифт:
– Да чешется у меня там… Почеши…
– А ты кашу будешь есть?
– Буду… если масла и сгущенки ещё больше положишь.
– Да куда ещё больше-то?
– В кашу, бабушка Лена, в кашу, – расплылась в улыбке довольная мордочка домового.
Уснул домовой на бабушкиной коленке, и снится ему сон, что чешет ему за левым ухом жена его, домовиха. День чешет. Два чешет… Эх, хорошо. Надо было раньше жениться.
Новая хозяйка
Удивительная история произошла с моим соседом по подъезду. Настолько удивительная, что и нарочно не придумаешь. Вот начнёшь придумывать очередную
Ты ведь знаешь, дача у меня ещё с родителей осталась. Редко я её посещаю. Ну а чего мне на ней сажать, когда в магазинах всё есть, а зарабатываю я, сам знаешь, как. Вот и прошлым летом, по приезду с вахты, решил я съездить, глянуть на участок, может, уж и домика нет, всё разворовали. Конец июня уже был… Да ты помнишь, что я в прошлом году задержался на месяц с приездом. Приезжаю на дачу и глазам своим не верю. Грядочки аккуратные, домик покрашенный, яблоньки ухоженные… Чистота вокруг и порядок. Я огляделся даже, думаю, наверное, не на свой участок пришел… Да нет, мой участок. Домик, что отец построил. Я же не сумасшедший. Открыл калитку, захожу… Навстречу бабуля из домика выходит.
– Здравствуй, сынок, – говорит. – Вы что-то хотели?
– Да вроде я на дачу свою приехал, – отвечаю, – отдохнуть хотел. А вы кто? Чего вы здесь?
– Как это чего? – говорит. – Это моя дача… Лет уж тридцать как.
– Не понял, – удивляюсь я, ещё раз обозревая местность. – Вообще-то это дача родителей моих, лет уж тридцать как.
– Каких ещё родителей? – удивилась бабушка. – Моя это дача. Домик этот я никогда не перепутаю, Леонид мне его строил.
– Уж не Степанов ли Леонид? – спрашиваю.
– Степанов Леня. Жаль, что помер он… Давно уже, не помню.
– Бабушка, – говорю, – Степанов Леонид – это отец мой. Строил он тут домик женщине знакомой, я ещё мальчишкой был, так это на соседнем участке. Вы участки, наверное, перепутали.
– Ой, Господи, – стала оседать бабушка.
Подбежал я к ней, подхватил и на лавочку посадил.
– Ой, что же мне делать-то теперь, как же быть? Я ведь с весны уже здесь ухаживаю. Вот ведь, старая, участки перепутала. Думаю, чего это за зиму всё так изменилось. Вот ведь старая. Чего делать-то теперь?
– Да ничего не делать, – отвечаю, – успокойтесь. Хозяйничайте здесь. Я ведь редко бываю на даче. На Севере я работаю. А вы знали отца?
– Лёню-то? Так ведь мы же с ним с одной деревни. Он мне домик помогал строить, вернее, мужу моему, царствие ему небесное. А я вот всё живу. Родных-то никого не осталось. Хорошо, что дача есть, воздухом подышать. Я ведь с весны до осени на даче живу.
Посидел я ещё с бабушкой с полчасика, поговорил с ней и решил домой податься. Ну а чего ей мешать, пусть себе живёт. Но перед тем как уехать, пошел я глянуть на её участок. Хоть времени и много прошло, но помнил я, в какую сторону отец уходил с инструментами. Долго искал, но нашел. Домик, конечно, не копия моему, но очень похож.
– Что, купить решил? – подходит ко мне бабушкин сосед.
– Да нет, – говорю. – Просто посмотреть пришел. Бабушка участки перепутала, на моей даче теперь хозяйничает. Старенькая уже, чего уж там.
– Ты про какую бабушку говоришь, про хозяйку этой дачи, что ли?
– Ну да, про неё. Про Веру Ивановну.
– Ты чего, мужик? – говорит. – Вера Ивановна лет пять уже как скончалась. Мы у неё на похоронах даже были. Жена её хорошо знала.
– Может, ты путаешь чего? – удивился я.
– Это ты чего-то путаешь.
Решил я снова вернуться на свою дачу, выяснить этот вопрос. Может, ещё есть похожие участки. Подхожу к своему участку и глазам не верю. Нет никаких грядочек, и домик некрашеный. Травой всё заросло. Как оставил я участок прошлым летом, так никто на него и не заходил с тех пор.
Вот такая, сосед, со мной история приключилась. До сих пор не могу понять, что это было.
Одна ночь из жизни ведьмы
И чего люди привязались к бабушке Глаше? «Ведьма, – кричат, – ведьма. Где она появляется, там беда случается». Никакая она не ведьма. Обычная добрая старушка, каких ещё в деревне поискать надо. И живёт она в своем доме на краю села, никого не трогает. Да и редко она куда выходит. Так, если травки нарвать какой да обратно в свой дом. Если старушка может жар снять за пять минут, значит, ведьма, что ли? Если в её огороде овощи в два раза крупнее растут, чем во всей деревне, значит, ведьма, что ли? Так ведь всё своими руками выращено. Жителей деревни ведь она не просит ей помогать, хоть и тяжело. Девяносто восемь годков недавно исполнилось. Ну, может, и не девяносто восемь… Памяти-то совсем у нее в последнее время не стало. Откуда ей помнить, в каком году она родилась, коль иногда забывает, как ее зовут. Вот раньше да, всю таблицу умножения наизусть знала.
Бабушка Глаша вошла на свою кухню и остановилась в нерешительности, нервно теребя завязанный на голове платок.
– Чего пришла-то? – осматривает она свою кухню. – Чего-то ведь надо было. Нет, не помню.
Старушка вернулась в главную комнату, где на старом диване лежала огромная черная кошка.
– О, – крякнула старушка, – Барсик вернулся. Нагулялся, что ли?
– Какой я тебе Барсик, – приоткрыла один глаз кошка.
– Мой Барсик, – присаживается рядом с кошкой бабушка Глаша.
– Не было у тебя никогда никаких Барсиков, – нервно дёрнулся хвост кошки. – И вообще, в твоём доме никогда не было котов. Даже мыши не жили. Боятся. А ты что, совсем не помнишь, кто я?
– Нет, не помню. В последние дни что-то память меня подводить стала.
– Пора, значит, тебе, – муркнула кошка.
– Куда пора? – удивилась старушка.
– В другой мир пора. Останешься вот так одна и не сможешь туда дорогу найти. Помрёшь, как обычный человек… А у тебя ещё впереди больше пятисот лет.
– Да нет, – гладит кошку старушка, – рано мне ещё. Мне здесь нравится.
– Не тебе решать, – облизывает кошка свою лапу.
– А там страшно? Ну, там, в другом мире.
– А здесь тебе страшно? – муркнула кошка.
– Да вроде нет, – провела рукой по кошке старушка, – не помню.
– Вот и там не страшно… Ты же не помирать собралась, а родиться. Просто я боюсь, что ты со своей памятью не в тот мир уйдешь. Не туда куда надо.
Старушка вздохнула и задумалась.
– Чего же я на кухне хотела?