Врун
Шрифт:
– Ты проходи, Сережа. В залу проходи, – нисколько не удивилась моему приходу старушка.
Мы сидели с бабушкой Ниной на старом диване, поглядывая на настенные часы.
Стрелка часов показала ровно четыре часа утра. На кухне что-то брякнуло. Мое сердце ёкнуло.
– Пойдем, – поднимается старушка, – здеся он. Пришел.
Мы зашли на кухню. За столом сидел худенький старикашка и вертел в руках палку колбасы.
– Нинуль, – обратился он к жене, – а что, докторской не было?
– Не было. Русскую сегодня поешь, – отвечает та. – Поешь давай, поешь. Пять минут осталось.
– А кто это с тобой? – взглянул на меня старик.
– Сосед мой, Сережа, – отвечает старушка, – уж больно смешно ему было вчера, когда я о нас с тобой рассказала.
У меня перед глазами поплыли разноцветные круги, и я почувствовал, что теряю сознание.
Очнулся я на старом диване у бабушки Нины.
– Что это со мной? – открыл я глаза.
– Сознание потерял, – улыбается старушка.
– А как же вы меня одна сюда с кухни?
– Почему одна? С мужем моим тебя принесли. Так и не поел он. Не думала я, что молодежь нынче такая слабая, – отвечает старушка.
Страсти по домовому
Чего уж там скрывать, весь подъезд знает, что ссорятся между собой Нина Васильевна и Вера Сергеевна, соседки с одной площадки. Часто ссорятся. Вот как встретятся, так и поругаются обязательно. Вот, казалось бы, ну чего им делить. Обеим по шестьдесят пять. Обе живут одиноко, без мужей. Даже пенсии у них одинаковые, копеечка в копеечку, а нет, как встретятся, так чуть ли не до драки у них. А дело всё в том, что как заведут они меж собой разговор, на любую тему, так обязательно переходит он в одно и то же русло. Хвастать они начинают друг перед дружкой, кто лучше жизнь свою прожил.
– А я, – начинает краснеть Нина Васильевна, – три раза за границу ездила с мужем своим.
– Ты-то? – смеётся Вера Сергеевна. – За границу? Да твой алкаш за неделю обе ваши получки спускал. Вечно занимать ко мне приходила. А вот я была на море. Аж пять раз отдыхать по бесплатной путевке от профкома отправляли.
– Ой, не смеши меня, – не сдержалась от смеха теперь уже Нина Васильевна. – Ты, видно, забыла, дура старая, что я и была в профкоме-то, и не припомню, чтобы тебе путевку давали. Врушка ты. Сидит и нагло мне в глаза врёт.
Вот так и проходила у них каждая встреча, пока половина подъезда на их крик не соберётся. И вот однажды говорит Нина Васильевна:
– Не хотела тебе говорить, да ладно уж, – перешла женщина на шёпот. – Хочешь верь, хочешь нет, а у меня живёт домовой.
Давно Вера Сергеевна так не смеялась. Давление даже подскочило, а остановиться не может. Соседи со второго этажа на балкон выбежали от смеха такого.
– Зря смеёшься, – нервно поднялась со скамейки Нина Васильевна. – Смотри не помри от смеха-то. Если не веришь, приходи после девяти вечера, увидишь.
А та задыхается уже со смеха-то. Глаза выпучила, да рукой машет, иди, мол, уходи.
Ровно в девять часов раздался звонок в дверь Нины Васильевны. Открывает она, входит соседка, чуть жива. Всё отойти не может после приступа смеха.
– Чего-то рано ты, – закрывает за ней дверь хозяйка.
– Ну и что, – держится за голову Вера Сергеевна, – что уж, и зайти просто так не могу? Поболтать.
– Знаю я твоё поболтать, – хмыкнула хозяйка. – На домового поди пришла поглядеть?
– Я уж не совсем ещё дура в твое вранье-то верить, – проходит соседка в большую комнату и садится в кресло. – Просто скучно одной, вот и пришла поболтать.
– Поругаться ты пришла, а не поболтать, – садится на диван хозяйка. – В общем, соврала я тебе. Нет у меня никакого домового. Придумала я его.
– Или показать мне его не хочешь? – щурится гостья.
– Говорю же тебе, придумала я всё, – начинает злиться хозяйка.
– А если не придумала? – не отступает Вера Сергеевна. – А ну посмотри мне в глаза. Опять врёшь?
– Ну, ты меня, Верка, достала, – злится хозяйка. – Говорю же, что придумала я его, чтобы позавидовала ты ну хоть немножко.
– Да нет, – задумчиво пропела соседка, – чую я, что тут что-то не то. Сгоряча ляпнула мне про домового, а теперь признаться не хочешь. А ну показывай домового, или больше ты мне не подруга.
– Ты, Вера, видать, специально меня позлить пришла перед сном, чтобы я не заснула ночью, – проводит по комнате взглядом хозяйка. – Вон видишь на шкафу дверка приоткрытая, вот там он и спит. Иди и смотри. Только не приставай больше ко мне ради Бога со своим домовым.
– А чего это он спит-то? – поднимается Вера Сергеевна с дивана и подходит к шкафу.
– Ну и дура ты, Верка, – хихикнула хозяйка, – ну прямо как дитё малое.
Вера Сергеевна медленно приоткрыла скрипучую дверку шкафа и осторожно заглянула в темноту.
– Ой, какой он хорошенький, – запела полушёпотом Вера, – маленький какой. А чего он чумазый-то такой? Он у тебя не моется, что ли?
– Вера, – сделалась серьезной хозяйка, – ты меня не пугай на ночь. Смотри, скорую тебе вызову, и увезут тебя в психушку. Закрой шкаф и присаживайся рядом. Давай телевизор посмотрим.
– А когда он проснётся? – не унимается соседка.
– Верочка, – хватается за сердце хозяйка, – с тобой все в порядке? Подруженька, с тобой всё хорошо? Не бывает на свете домовых. Может, приляжешь? Полежи, отдохни, а я рядом побуду. Рядом посижу.
Вера Сергеевна осторожно прикрыла дверцу шкафа и вернулась к своему креслу.
– Пусть поспит, а то разбудим, – не отрывает взгляда от шкафа соседка. – Сама иди полежи… Скорую она вызовет. Скорую тебе надо. У неё домовой живёт, а я ни слухом ни духом. Давно он у тебя?