Всадник на спине ветра или О чём умолчал «Алхимик»
Шрифт:
Скосив глаза, юноша осмотрелся вокруг.
Он лежал на кровати в небольшой комнате с белеными стенами. За окном, полуприкрытом аккуратными резными ставнями, зеленел сад.
— Кто вы?
Кажущиеся чужими губы упрямились, отказываясь повиноваться.
— Можешь звать меня Ли, — ответил мужчина, — хотя люди обычно называют меня Даосом.
— А я — Сантьяго, — сам не понимая, почему, соврал Саша.
— Да хоть чайка Джонатан Ливингстон, мне все равно, — усмехнулся его собеседник.
Саше почему-то стало стыдно.
— Вообще-то меня зовут Саша.
— Это имя подходит тебе гораздо больше, да и звучит оно красивее. Зачем ты назвался Сантьяго?
— Потому что я хочу быть Сантьяго. Это моя мечта.
— В таком случае тебе нужно сменить имя. Это не трудно.
— Это не поможет.
— Откуда ты знаешь?
— Вы читали «Алхимика» Коэльо?
— Приходилось. А с чего это ты вдруг затесался в банду байкеров? — неожиданно переменил тему Ли. — Кстати, можешь называть меня на «ты». Не люблю излишних формальностей.
«В банду байкеров? — подумал Саша, начиная что-то смутно припоминать. — Так вот почему я ехал на мотоцикле. Интересно, как я мог в нее затесаться?»
Тот факт, что последние события стерлись из его памяти, не помешал юноше ответить. Он повторял эту универсальную и в то же время ничего не означающую формулировку столько раз, что уже не вдумывался в ее смысл.
— Потому что я следовал своей Судьбе.
— Ты имеешь в виду, что разбиться на мотоцикле — это твоя Судьба?
— Я осуществлял свою мечту, — объяснил Саша, — Я молод, а молодость знает, чего хочет. Воплощая в жизнь свою мечту, я следую своей Судьбе. Это и есть мое предназначение на Земле.
— Стать удобрением для сорняков? — уточнил Ли.
— Удобрением? Почему удобрением?
— Если бы не я, ты был бы уже мертв, — заметил Даос. — Мертвая плоть, как правило, становится основой для другой жизни. Кормить насекомых и растения — дело, несомненно, полезное, но называть это своим предназначением на Земле — несколько высокопарно, ты не находишь?
— Что произошло?
— Когда я увидел тебя, ты был без сознания и истекал кровью, — сказал Ли. — Сейчас ты находишься в моем доме. Но все могло сложиться и по-другому. Ты вел себя так, словно считал, что твое предназначение — умереть, так не познав Жизни.
— Но ведь ты меня спас, — возразил Саша. — Значит, мне не суждено было умереть.
— В этот раз — да. Но везение тоже не вечно. Нельзя полагаться на случай.
— Я и не полагаюсь на случай. Я следую своей Судьбе. Пока человек молод, он знает свою Судьбу.
— С чего ты это взял?
— Так сказал бессмертный царь Салима Мелхиседек. Вы же читали «Алхимика».
— Я много чего читал, — усмехнулся Ли. — Красивые фразы — как прекрасные внешне, но пустые и холодные женщины. От них закипает кровь, но продолжается это лишь до тех пор, пока форма затмевает суть. Молодость ничего не знает. Молодость очаровывается формой, но не видит за этой формой смысла. Молодость чувствует стремление, но не умеет это стремление правильно интерпретировать. Именно поэтому люди затрачивают массу усилий, чтобы добиться чего-либо, что потом оказывается им не нужно, путаются в противоречивых желаниях, или хотят не то, что действительно нужно или полезно для них. Вот ты, например. Чего ты желаешь больше всего на свете?
— Я хочу быть таким, как Сантьяго.
— Что это значит?
— Я хочу выбрать свою Судьбу.
Даос расхохотался.
— Ты сам-то понимаешь, о чем говоришь? Я имею в виду, видишь ли ты за формой смысл?
— Думаю, что понимаю, — нерешительно произнес юноша.
На самом деле он уже не был в этом так уверен.
— Это хорошо, что понимаешь. Значит, ты хочешь выбрать свою Судьбу. Что же тебе мешает?
— Я… я не знаю, — растерялся Саша. — Наверное, все дело в том, что моя мечта неосуществима.
— Ты имеешь в виду — стать таким, как Сантьяго?
— Я не совсем точно выразился. Мне недостаточно быть похожим на Сантьяго. Я хочу стать самим Сантьяго, но не представляю, как осуществить это желание. Сантьяго помог Мелхиседек. Вот если бы мне удалось повстречаться с бессмертным царем Салима и попросить у него совета…
— Сантьяго заплатил Мелхиседеку за помощь шесть овец, — заговорщицки подмигнул юноше Даос. — Мне чужда корысть, поэтому я выполню твое желание совершенно бесплатно.
«Сумасшедший, — мелькнуло в голове у Саши. — Точно: он сумасшедший».
Глаза Ли, сузившись, превратились в две черные щелки.
«Как же ты сможешь выполнить мое желание?» — хотел спросить Саша, но не смог.
Юноша ощутил ударивший в лицо порыв ветра.
«Откуда взялся ветер?» — удивился он.
Они ведь в доме, и окна закрыты.
Ветер дул все сильней. Он подхватил юношу, как пушинку и, закружив, увлек в поглотившую дом и сад бездонную воронку торнадо. Саша успел закричать, а потом все провалилось во мрак.
Саша не сразу понял, почему так горит его правая щека. Прямо над ним ослепительно голубело небо. Белесое солнце, выцветшее от собственного зноя, опаляло лучами его лицо. На фоне неба чернели источенные временем стены полуразвалившейся церкви, в обрушившийся купол которой солнечные лучи ныряли, как в колодец. Рядом с церковью росло красивое высокое дерево с широкими листьями, похожими на кленовые, и лишенным коры, гладким, как кожа младенца, серебристо-серым стволом. Сам не понимая, откуда, юноша знал, что это сикомор.
Под корнями сикомора зияла глубокая яма, а рядом с ней стоял ларец с откинутой крышкой. С забившимся сердцем Саша наклонился над ним и провел пальцами по золотой маске, украшенной белыми и красными перьями. Набрав пригоршню драгоценных камней, юноша просеял их между пальцами, как разноцветные сверкающие леденцы.
У края ларца лежали два камня — черный и белый — Урим и Туммим — память о старом царе, которого он больше не встретит.
«Но ведь я никогда его и не встречал, — подумал Саша. — Это всего лишь сон. Я Саша. Я не Сантьяго.»