Всадник на спине ветра или О чём умолчал «Алхимик»
Шрифт:
— Но… — начал было Саша.
Его голос утонул в свисте стремительно налетевшего ветра.
— Ты трус, — сказал щенок. — Ты соврал ей.
— Я не осмелился открыть ей правду, — покачал головой Саша. — Правда могла разбить ей сердце.
— Сердца разбивает ложь, — возразил Мелхиседек. — Правда лишь причиняет боль.
— Раньше ты утверждал, что не всегда бывает полезно знать правду, — заметил юноша.
— Это лишний раз доказывает, что истина многогранна, — заявил щенок. — Все зависит от ситуации.
— Странно, я уже и сам не понимаю, где ложь, а где правда, — вздохнул Саша. — Почему же тогда в пустыне предчувствие обмануло меня?
— Я уже объяснял тебе, — пес почесал лапой за ухом. — Ты увидел то, что в глубине души хотел увидеть. Уверенностью в том, что дочка суконщика забыла тебя, ты оправдывал предательство своих собственных чувств. Царь Салима ослепил тебя блеском золотого нагрудника и внушил, что мечта твоя — поиск сокровищ. Приманка сработала. Сокровища для тебя оказались важнее любви. В молодости люди часто совершают подобную ошибку.
— Но любовь тоже могла оказаться ошибкой.
— Могла, — согласился Мелхиседек. — Но ведь ты так и не узнал, была она ошибкой или нет.
— А что бы сделал ты на моем месте? Ради дочери лавочника отказался бы от сокровищ?
— Зачем же? — удивился щенок. — Искать клады увлекательно. Мы, собаки, существа практичные. Я поступил бы так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы: объяснил бы девушке, что отправляюсь за сокровищами, и попросил подождать меня, а то и взял бы ее с собой. Если бы дочь суконщика не захотела ждать, совесть моя была бы чиста. Так я узнал бы, была ли любовь ошибкой. Не страшно, когда тебя предают другие, хуже, когда ты сам себя предаешь, даже если тебе кажется, что ты поступаешь правильно и разумно.
Саша уже успел привыкнуть к внезапным перемещениям из мира Сантьяго в маленькую комнату с белеными стенами, где тело его, прикованное пока к кровати, медленно восстанавливало свои силы. Теперь юноша без страха отдавался во власть ветра, увлекающего его в воронку, в черноте которой время останавливалось, а окружающий мир исчезал.
Как всегда, рядом с ним у окна, выходящего в сад, сидел Даос.
— Кто ты такой? — спросил юноша, удивляясь тому, что не задал этот вопрос раньше.
— Разве я не представился тебе? — удивился Ли.
— Я не об этом. Кто ты на самом деле? Я имею в виду, чем ты занимаешься?
— Чем занимаюсь? С тобой разговариваю! — усмехнулся Даос.
— Я серьезно. Ты — особенный. Не похожий на других людей.
— На кого, например?
— Ну… на моих родителей, на моих знакомых. То, что делаешь ты, было под силу только Алхимику или царю Салима Мелхиседеку. Ты говоришь на Всеобщем Языке?
— Я говорю на доступном тебе языке, и это главное.
— Ты тоже алхимик?
— Алхимик? — удивился Ли. — С чего ты так решил?
— В прошлый раз ты упомянул, что Даосы тоже были алхимиками, — объяснил юноша. — Тебя называют Даос. Значит ты алхимик?
— Люди моего клана избегают этого слова, — поморщился Ли. — Оно настолько затаскано, что почти утратило свой истинный смысл. Мы предпочитаем именовать себя «Спокойными», «Бессмертными» или «Воинами Жизни».
— Это тот самый тайный клан, о котором ты упоминал в прошлый раз?
Даос кивнул.
— Последнее и наиболее часто употребляемое название этого клана — Шоу-Дао, но за свою историю, насчитывающую около пяти тысячелетий, он сменил много имен.
— Расскажешь мне о нем?
— Если времени хватит, — усмехнулся Ли. — Как только ты устаешь или чувствуешь себя сбитым с толку, сразу уносишься в мир Сантьяго, прямо как перелетная птица.
— Но ведь это не зависит от меня, — растеряно произнес Саша.
— От тебя зависит гораздо больше, чем ты думаешь, — возразил Даос. — Просто ты еще этого не понял. Ладно, не будем тратить зря время. Лучше поговорим о «Бессмертных».
Юноша затаил дыхание, приготовившись слушать.
— Начало истории клана совпало с событием, которое впоследствии потомки назвали Великим Исходом, — сказал Ли. — Около пяти тысяч лет назад на севере Европы обитало языческое племя, поклоняющееся дереву. Это племя враждовало с носителями других культов, борясь, в первую очередь, против человеческих жертвоприношений.
Враги не могли победить людей дерева, но теснили их, и племя начало уходить — сначала на юг, а потом на восток. Отступление не было поспешным. Иногда люди дерева на долгие годы задерживались в приглянувшихся им местах, а затем вновь продолжали свой путь, обрастая в дороге пожелавшими присоединиться к ним новыми членами из иных племен и народностей.
Чтобы люди, говорящие на разных языках, лучше понимали друг друга, был разработан язык жестов, с помощью которого Воины Жизни, при необходимости, могли объясниться между собой.
Постепенно сформировался клан, члены которого, несмотря на различную племенную, национальную и расовую принадлежность, продолжали поклоняться Дереву Жизни, [2] как символу жизни.
Первый раскол клана произошел в глубокой древности. Часть его ушла в Египет, другая же направилась на восток, к берегам священного Ганга.
2
Дерево жизни — философская категория клана «Спокойных», обозначающая жизнь, как таковую, и всё, связанное с ней. В легендах Шоу-Дао фигурируют «Дерево Жизни» — символ материальной жизни и «Жемчужное Дерево Жизни» — символ знания, мудрости и бессмертия.
В Индии клан был известен под названием «Ветви дерева». Там он объединился с могущественными обществами «Хранителей Времени», «Держащих» и «Многоруких». Эти общества владели хорошо развитыми воинскими искусствами и тайными знаниями в области духовного и физического совершенствования. Вскоре после объединения члены клана стали именовать себя «Спокойными».
В Китае культ поклонения дереву слился с учением о пяти первоэлементах или стихиях, трансформировавшись в учение о «человеке-дереве», где «дерево» символизировало совершенство, как духовное, так и физическое.