Всадник
Шрифт:
Капитан подошел к окну, пытаясь разглядеть, что там снаружи, но снаружи было только небо. А между тем в небе умирал закат.
Он застыл, впитывая в себя эту величественную и вечную как мир картину. Хотя почему собственно умирал? Мы, к сожалению, пользуемся этим словом, как и многими другими словами и словосочетаниями, абсолютно не задумываясь над тем, какой в них вкладываем смысл. Смерть человека, говорим мы, но не говорим смерть дождя или ветра. Поэты, правда, иногда говорят об умирании заката, рассвета, дня или ночи и этому никто не удивляется, как потом не удивляются
Эти мысли шли вдогонку тем, что посетили капитана в лабиринте, но звучали с иным едва уловимым оттенком понимания. Казалось, еще чуть-чуть и все как в той детской трубке калейдоскопе сложится воедино и наступит ...А вот что наступит потом, было непонятно.
Стоп, еще раз, человек - явление природы? Да, согласен. Я умер? Бесспорно, но не исчез? Нет. Для себя я существую, для собственного разума существую. И находятся еще где-то безумцы, утверждающие, что человеческая смерть явление необратимое! Почему-то вспомнилось недавнее кладбище и толпы зомбированных мертвецов. Капитан невесело усмехнулся, да можно и так, по теории вероятности...
А иногда вот просто хочется стоять и смотреть на закат и еще почему-то хочется уверенности, что завтра он тоже произойдет.
Похоже, все-таки это просто смена форм, и как это происходит не так уж и важно. Законы - вот где собака зарыта! Они работают и похоже везде. Что ж будем их изучать. Вопрос иной, хотим ли? И как сильно? И какое дело этим самым законам до того, что мы о них ни хрена не знаем? А часто просто не замечаем их. Ох уж эта наша ненаблюдательность!
Нет там это нам просто не нужно, там очень хочется есть, и детям нашим хочется есть и женам, кстати, поесть бы было неплохо, откуда-то вдруг накатило острое чувство голода.
« С ума сойти! Надо же!» Капитан оторвался от картины заката, и по ходу выдернув из креплений пиковый щит, стал подниматься по мраморным ступеням. Пункт питания оказался наверху. Капитан ел, получая громадное, и вполне человеческое удовольствие и понимал, что он видимо еще не совсем здесь, как и уже не совсем там...
х х х
Глава VII. В которой юный Марсиньяк размышляет о весьма серьезных вещах, а в результате выясняется, что он серьезно болен.
Мы вновь плелись по дороге в сторону славного города Кале, и был день и кажется суббота. Виконт предполагал, что теперь нам стоит остерегаться разбойников, а я предлагал расслабиться и вести философскую беседу, как и положено образованным людям, тем более что днем на нас теперь ни одна тварь не позарится. Я говорил:
– Предположим, я удалю из окружающего пространства все предметы...
– Все, все?- недоверчиво спрашивал Леко, типа, а как это тебе удастся?
– Все, - успокаивал я его, типа не переживай.
– И помещу туда некую точку.
– Какую точку?
– Ну, тебя, например.
– А почему именно меня?
– Можно и меня, но у тебя лучше получится, вернее мне проще будет говорить об этих вещах, если этой точкой будешь ты. Со стороны виднее...
– Ну ладно, ладно. Только учти умник,
Я кивнул:
– Точно не будет, а что же там будет по-твоему?
Джереми пожал плечами:
– Ничего... Еды так там точно не будет. Ты меня никогда не кормишь.
– Правильно. Но ты не учитываешь, что там у этой точки будет что-то еще, чего простым глазом увидеть невозможно?
– Например?
– Например, вероятность и направление. Допустим, ты начнешь там двигаться в этом пространстве, где нет ни низа, ни верха, поплывешь куда-то как мыльный пузырь...
Дже сделал задумчивое лицо, это было смешено, я фыркнул, и конь мой фыркнул следом за мной. Джереми обиделся:
– Дураки!
– Ладно тебе, ну представил?
– Ой, ну представил, представил.
– Вот, молодец! Так, вот теперь, в твоем пространстве появится, ну как тебе сказать... Ну вот как лист, длина и ширина, а на нем ты, точка твоего отправления и кусок пути, который ты прошел. Представил?
Леко долго молчал, потом спросил:
– Чего ты ко мне пристал, ты меня хочешь голодом уморить?
Я миролюбиво поднял руку:
– Там впереди деревня в деревне трактир, в трактире еда, но до нее еще приличный кусок пути, ты хочешь голодать в молчании?
И о чудо наш милый Джереми не нашелся, что мне ответить!
Воспользовавшись этим, я вдохновенно продолжил развивать свою мысль:
– Теперь переместившись в другую точку, ты оставляешь в ней ну, скажем, свою шляпу! И будешь двигаться дальше относительно нее.
– Не оставлю я шляпу, я лучше твою шляпу там оставлю, - пробурчал непозавтракавший и непообедавший виконт.
Я не обратил внимания на эту гнусную реплику.
– И что у тебя появится тогда?
Теперь промолчал набычившийся Дже.
– У тебя появится время!
– радостно провозгласил я,- время на путь, время на движение. Кроме того, сразу появляется верх и низ, право и лево! Как?
– Плохо...- пробурчал Джереми,- далеко до деревни... И вообще чем я там у тебя буду дышать, воздух же ты тоже удалил?
– Ха!- я чувствовал небывалое воодушевление.- Удалил, но у тебя на спине будет целый мешок с воздухом и трубочка в рот, чтоб через нее дышать.
– Лучше б не трубочка, а курочка в рот, чтоб есть!
– мечтательно произнес виконт, сладко потягиваясь.- Дурь какую-то несешь... Слушать противно.
– Не ной. Вот видишь дым, это уже она!
Мой голодный друг сразу повеселел.
– А мешок твой когда-то же кончится?
– А пусть он никогда не кончится, это будет очень большой мешок!
– А еда у меня там будет?
– Будет, будет,- заверил я,- и там и тут... И сортир тоже будет особый... как у турецкого паши... чтоб пространство мне не загрязнял.
– Ух-ты!
– Подожди, не ухай! Теперь смотри что интересно, если на мешок мы поставим затычку как на винной бочке, и ты часть воздуха выпустишь в пустоту просто так, для смеха, как поведет себя воздух, соприкоснувшись с пустотой? И как пустота себя поведет?