Всадники
Шрифт:
Джехол взметнулся на дыбы, заржал как безумный и одним прыжком кинулся вскачь прямо перед собой.
Уроз знал, что все движения коня были его движениями. Его колени, плечи, чресла заранее знали, что сделает конь. Ничто не могло быть неожиданным. У его дыхания был один ритм с топотом копыт.
Джехол ржал беспрестанно. В прижатых к голове ушах звенел, звенел подгоняющий клич-улюлюканье, вырывавшийся из широко раскрытого рта Уроза. И степной ветер уносил вместе и этот безумный крик, и жалобное ржание коня, и крупные клочья пены с взмыленных боков и морды Джехола.
Когда на лицо Уроза пена попала в первый раз, он
И еще громче прозвучал его клич! Он стал хлестать еще чаще и еще сильнее. И это не было жестокостью. Просто ему как всегда хотелось выйти за пределы возможного. И на какое-то время это ему удалось. Джехол и он превзошли себя. В своем исступлении Уроз подумал: «Легко облакам-лебедям в небе и орлам в воздухе. На них работает ветер. У них – крылья. А у меня – только одно мое желание, только одна моя воля».
Тут он заметил слева впереди, у самой земли огромную черную зловещую птицу. Тень от нее, в лучах заходящего солнца, словно прицепилась к тени Джехола. И что бы Уроз ни делал, он никогда не сможет обогнать ее или даже догнать. Он перестал хлестать плеткой и слегка разжал колени.
Джехол резко остановился, да так, словно копыта его внезапно ушли в землю, и взбрыкнулся, поставив круп почти в вертикальное положение. Уроз потерял единственное стремя, вылетел из седла и камнем полетел к своей тени, оказавшейся всего лишь коротенькой тенью обыкновенного человека.
От такого падения обычный всадник разбился бы насмерть. Уроз же сложился, сделал кульбит, подобрав больную ногу, и не потерял спокойствия духа: «Лошадка меня разыграла, – подумал он. – Нестись стрелой ее заставляла вовсе не нагайка. Она хотела лишь получше разогнаться, чтобы сбросить меня при первой же моей ошибке… И вот зловещая птица подлетела к нам…»
Уроз приложил ухо к траве, прижал его к ней так, чтобы почувствовать под ее толщей твердую почву… Вибрирующая земля отчетливо повторяла звон конского галопа. Он удалялся в сторону имения.
В степи воцарилась полная тишина: ни птичьего крика, ни писка грызунов, ни жужжания насекомых, ни дуновения ветра. Над горизонтом – кружево из догорающих солнечных лучей. Глаза Уроза, прижавшегося к траве, находились на этом же уровне. Он смотрел, смотрел, как уменьшается полоска этого огненного кружева, как она сначала превратилась в плоский тоненький уголек, а затем в последнюю искорку!
И ему привиделось сразу: конь, вернувшийся в конюшню без всадника… с пустым седлом… удивление, тревога… Вот докладывают Турсуну… готовят меры по спасению… факелы, фонари… и, наконец, в лучах света – хвастун, которого проучил конь, чопендоз, не способный удержаться в седле, калека, вся гордость и слава которого – не более чем лопнувший пузырь.
«И это я… я!» – бормотал Уроз.
Чтобы не застонать и не завыть, он впился зубами в землю. Выплюнул отвратительную смесь песка и травы, откинулся на спину и увидел первые вечерние звезды. Что делать? Подскажи, о Аллах, что делать? Куда зарыться, чтобы не нашли? Как умереть одному, в ночи, в ореоле легендарной славы? Почему не оставил он околевать свое растерзанное
Голосом, полным ненависти, он громко повторил имя коня… Джехол. От него исходило все его невезение. Начиная с Королевского бузкаши и до этого вот последнего унижения. Уроз поднял глаза к небу, где по морю все более многочисленных, все более ярких звезд плыл тонкий молодой месяц, и торжественно поклялся: «Видит Пророк: что бы ни случилось, я зарежу этого проклятого коня, клянусь!»
Он представил себе, как вскроет сонную артерию, как хлынет алый поток горячей, булькающей крови, как сникнет конь, принесенный в жертву его клятве… И ему стало легче.
А месяц тем временем поднимался по небосводу. Темная степь слабо освещалась его лучами. Уроз поднес руку к левой стороне груди. Откуда эти неровные толчки, эти неупорядоченные удары? И скоро догадался. Это вовсе не сердце его стучало. Это был шум копыт. И ему не было нужды опять слушать землю. Галоп разрушил тишину, и его шум заполнил собой всю степь. Все ближе… ближе.
Темная волна паники, накатив, лишила его здравого смысла и вообще способности думать. «Саисы! Турсун! Вот они! Вот они!» – мысленно сказал себе Уроз. Он приподнялся, встал на здоровую ногу и тут же снова упал. Растерянность прошла.
Это не могли быть люди из имения. В эти минуты Джехол мог в лучшем случае только доскакать до конюшен, и потом, искать отправились бы с факелами и фонарями… Может, это какой-нибудь запоздалый всадник возвращается в свою юрту… Путник спешит и потому скачет в ночи… Только и всего… Даже если он проскачет рядом, никто, если его не предупредили, не обнаружит в темной траве затаившегося человека.
Но все эти размышления не успокаивали Уроза. Он выпрямился во весь рост. Верхняя часть его тела поднялась, будто какая-то сила оторвала его от земли, и глаза стали шарить по волнующейся поверхности степного ковыля, слабо освещенного месяцем. Наконец он увидел тень, увидел приближающуюся и постепенно обретающую плотность фигуру лошади без всадника. «Небось отбилась от табуна», – подумал Уроз. Расстояние оставалось в десяток скачков галопа. Скорость не убавлялась. И по посадке головы, по мощи груди Уроз узнал Джехола. Но не поверил своим глазам, пока тот не заржал. И подумал: «Заблудился, кружил по степи… Нет… Я его довел до безумия… Он вернулся, чтобы прикончить меня… растоптать… А у меня и ножа даже нет».
Джехол приближался. Уроз сложился, собрался, прижал колени к животу, прикрыл голову руками. А Джехол резко остановился, как тогда, когда захотел сбросить с себя седока, остановился с ходу, с галопа, замер как вкопанный перед скрюченным человеком. Земля вздрогнула от такого резкого толчка. Уроз почувствовал, как вокруг заколыхалась трава. «Был бы нож; сухожилия… успел бы», – подумал он. И стал ждать первого удара копытом, потом других, яростно перемалывающих ему ребра, грудную клетку, разбивающих голову, лицо. Но ничего подобного не последовало. Конь не шевелился… Только тяжело переводил дыхание. Кожа Уроза почувствовала тепло его глубокого, немного хриплого дыхания. Медленно-медленно Джехол лег рядом с ним. «Он отдыхает, сейчас подготовится и… через минуту…» – подумал Уроз.