Все беды от женщин, или Приключения Странника
Шрифт:
Я спокойно гулял везде, где мне вздумается и оставался незамеченным. Просто был непримечательным. Если, кто и видел меня, так тут же забывал и бежал дальше по своим делам. Был приятно удивлён отношением народа к Зионе. Девочку любили. И, несмотря на ее невзрачную внешность, люди, обсуждающие прибытие баронессы, говорили о ней с теплом и тревогой. Многие искренне радовались ее возвращению. Это что касается челяди и простого народа. А вот в армии мнения разделились. И хотя мобилизации все были рады, многих смущала перспектива служить под началом женской руки. Были и засланные провокаторы, которые специально сеяли подобные зерна сомнения среди солдат. Этих пакостников я сразу помечал слабеньким магическим клеймом, всех же не запомнишь. Так, с армией тоже можно сладить, если Зиона не струсит и проявит железную волю. Армия не предана советникам. Просто подчиняется, потому что больше и подчиняться-то некому. Они тут пока типа исполняющих обязанности.
Баронство было достаточно большим. Насколько я помнил по отцовским картам, вне стен находилось порядка пятнадцати – семнадцати больших селений. В пределах же замковых стен находился целый город. Хорошо защищенный. И хотя барон являлся подданным моего отца, он никогда не подчинялся приказам. Что собственно и понятно из его прозвища "мятежный"
Так к чему это я? Просто с такой территорией Зионе придется тяжело. Мой братец, никогда не гнушался на мелкие пакости. Так что вполне реальные нападения на незащищенные поселки.
Я обошел уже много мест и достаточно и увидел и наслушался. Сейчас же я просто гулял по рынку. Однако, время к обеду клонится.
— Ути, ципа! – отвлёк меня от размышлений неприятный голос мужика, бандитской наружности. Он фривольно шлёпнул проходящую мимо девицу пониже спины. – Иди сюда, милашка, я тебе покажу, что такое настоящий мужчина.
И на свою беду, он решил схватить ее за талию. Я не вмешивался. Я просто получал немыслимое удовольствие, наблюдая за действиями ритарки. О, на ритарку стоило посмотреть. Красавица! Прирождённая убийца. Хамоватый мужик не успел даже завершить свой манёвр, как оказался прижатым своей бандитской рожей к утоптанной земле с заломленной за спину рукой. Он неестественно выгибался в попытке спасти руку от перелома, второй рукой роя землю и подвывая от боли. А ведь чем больше он сопротивляется, тем ему больнее. Девушка обратила на меня внимание и недобро глянув, обнажила красивые клыки в насмешливой улыбке.
— Тебе чего, парень? Хочешь присоединиться к своему подельнику? – невежливо поинтересовалась она, отбросив назад гриву роскошных черных, как смоль, волос. Островитяне вообще отличаются редкой красотой и такой же редкой смуглой, золотистой или шоколадной кожей. А так же наличием острых клыков, впрочем, они не пользовались своими клыками по прямому назначению. Хотя мало, кто об этом знает. Вот и эта была необыкновенно красива и необыкновенно опасна. Я поднял руки, в знак мира и медленно скинул капюшон. Не поступи я так, ритарка не стала бы со мной говорить миром. Моя улыбка была менее эффектна, клыков я не показывал.
— Я не подельник, этому борову, – сказал я на ее, ритарском, немного шипящем языке. – Меня называют Странником. Я наёмник, так же, как и ты.
— Я не наёмница, – сухо ответила мне девушка.
— Да? – моё удивление было искренним. – Что же тогда вы делаете на северной окраине Миридизы? Это очень далеко от островов.
— Не твоё дело, путник. Иди, куда шел, – огрызнулась она.
— Ну, хорошо, – сдался я. – Что ты будешь делать с этим хамом?
Девушка замялась.
— А, что с ним надо делать? Он меня оскорбил, я его проучила. В следующий раз будет вежливей. Пусть валит на все четыре стороны.
Мы говорили на ритарском, поэтому мужик не понимал ни слова и не знал, как близко он был от спасения. Дабы расставить все точки над ё, я заговорил на родном языке.
— Милое создание, – обратился я к островитянке, – вы наивны до икоты. Этот человек не будет в следующий раз вежливей ни к вам, ни к любой другой особи женского пола. (Я читал сейчас прямо из памяти этого ублюдка) на его счету уже достаточно и крови и боли и смертей. И если ты не собираешься его убивать, то это сделаю я.
— Ты возомнил себя Создателем или судьей? – Прорычала взбешенная ритарка, освобождая маньяка и бросаясь на меня в приступе гнева. Я успел швырнуть в мерзавца обездвиживающее заклинание и поймал девчонку за горло. Нет, не делал ей больно, просто держал, чтоб не рыпалась. На нас внимания не обращали. Я отводил людям глаза уже по привычке, даже не обращая на это внимания. Мужик рухнул обратно, едва успев подняться. А милая островитянка зло сверкала глазами. Меня убьёт, не задумываясь, а это чудовище собиралась отпустить? Я чего-то не понимаю в жизни? Или в женщинах? Впрочем, на все мои вопросы ответило её милое ушко. Одной рукой всё так же удерживая ее за тонкое горлышко, второй я аккуратно убрал волосы островитянки назад, открыв левое ухо. Вот тебе и ответ. У ритарцев возраст измеряется совсем иначе от других рас. Первую метку им ставят в пятнадцати лет, как символ взросления. К тому рубежу любой островитянин не зависимо от пола становиться чуть ли не идеальной машиной для убийств. Их мастера знают секреты обучения детей и взращивают достойных воинов. В этом же возрасте готовятся к воспроизводству на свет потомства. Именно так. Не рожают детей себе на радость по любви, а воспроизводят потомство. После чего получают вторую метку и разрешение покинуть острова. До того момента, покидать острова молодежи запрещено. Следующие метки уже разнятся между собой в зависимости кто чего достиг. Обычно в таком милом юном облике, они могут прожить до нескольких обычных человеческих жизней. То есть, от ста и до трёхсот лет, не старея. Хотя бывают и долгожители и безвременно почившие по глупости. Убить ритарцев трудно, но возможно. Особенно вот таких вот молоденьких и неопытных. Экземпляр, попавшийся мне, был не старше пятнадцати. Потому что на ее ушке не было ни одной метки. Ребенок. Полностью оформившийся в соблазнительную девушку, но всё равно ребенок. И совершенно не разбирается в людях.
— И так, – медленно произнёс я. – Ритарка… беглянка… (на этих словах золотисто-шоколадная кожа девушки вспыхнула пятнами – ох, как она злится). Как ты собираешься выжить, не убивая, дурочка? Тебя сдаст любой мало-мальски опытный маг, еще и потешится над тобой. Слушай сюда, девочка. Мне одной занозой больше, одной меньше… уже фиолетово. А вот ты сама не справишься. Сейчас я тебя отпущу, и ты будешь тихо и мирно ждать меня вот на этом месте, пока я не вернусь. Это, если ты хочешь выжить, островитянка.
— И ты меня просто отпустишь?
— Нет, не просто – я тебя отпущу, если ты пообещаешь не кидаться на меня. Я ведь и убить могу. Ненароком.
— Хорошо, – сдалась девчонка после краткой заминки, – я не трону тебя.
Конечно, не тронет, только сбежит. Ну и ладно. Я отпустил девчонку и подошел к мужику, смело поворачиваясь спиной к прирожденной убийце. Слово островитянина нерушимо, а она сказала, что не тронет. Взяв обездвиженного громилу за шиворот, я просто потащил его за собой на манер вязанки дров.
— И ты просто убьешь его? Хладнокровно, ни за что? – Полетело мне в след. Я слегка повернулся, с клыкастой ухмылкой и небрежно так бросил:
— Я голоден, леди, а этого мерзавца мне не жаль. Он насильник и убийца.
Полюбовавшись шокированной мордашкой прелестницы, продолжил свой путь. Теперь точно сбежит. Идти пришлось недолго, рядом был пролом в стене разрушенного дома, выводящий к безлюдному тупику. Глянул на мерзавца. Мда… слишком лёгкая казнь для такой дряни. Его жертвы умирали не так легко. Мужик сомлел и ушел в спасительный обморок, увидев мои глаза и приговор в них.