Все без ума от Евы
Шрифт:
Юдин встал, вытащил из зарядного устройства телефон и вышел, хромая, из квартиры. На пороге Вася остановился.
– Как меня звали? – спросил он. – Ну, до того, как я стал Юдиным?
– Не знаю, – покачала головой мама, – просто показали мне тебя – и я сразу поняла, что ты и есть мой сын. А через несколько дней выдали мне твое новое свидетельство о рождении на основании документов, которые я предоставила в отдел опеки и попечительства. Васей я назвала тебя в честь своего отца, твоего… деда.
– Хорошо, – кивнул Юдин и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
В отделе было душно. Даша сидела в углу, у сейфа. Копейкин расположился за своим столом. Захарова пыталась читать детектив. Алена раскладывала пасьянс на компьютере. Белобородов
«Сейчас», – решила она.
Девушка надела сумку на плечо, а потом бросила вазу вперед. Пролетев несколько метров, она врезалась точно в выключатель. Отдел погрузился во тьму. В ту же секунду Гусева размахнулась и изо всех сил швырнула пустую стеклянную банку из-под варенья в окно, у которого стоял Белобородов. Раздался оглушительный звон. Посыпались стекла. Алексей Михайлович отскочил и заматерился, налетев в темноте на Склярова. Резко распахнувшаяся дверь лаборатории ударила сидвшего рядом с нею милиционера по носу. Тот взвыл. Спецназовцы кинулись к разбитому окну, ориентируясь на звук. Милиционер у двери, правильно оценив обстановку, сделал шаг вперед и перегородил выход, но Дарья уже успела к тому моменту выползти на четвереньках в коридор, вскочить и побежать. Через пять секунд она была у пожарной лестницы, через пятьдесят – оказалась на первом этаже. За ней гнались: на лестнице слышался топот. Сняв туфлю, она ударила в стекло и отскочила, стараясь избежать града осколков. Потом Гусева обулась, залезла на подоконник и прыгнула вниз, успев краем глаза увидеть, как в конце коридора появился милиционер с пистолетом в руке. Грянул выстрел. Пуля попала в раму. Девушка упала боком, ударившись о землю, и секунду не могла дышать от боли. Потом Даша встала на колени, уперлась рукой в землю, поднялась на ноги и побежала вдоль здания, пригибаясь и стараясь держаться поближе к кустам. Сзади оглушительно свистели. Гусева нырнула в подворотню, прошла на задний двор НИИ, пересекла дорогу, пробежала через стоянку машин и, петляя по дворам, вышла на автобусную остановку. Две минуты спустя ее подобрала маршрутка.
– Я не могу поверить! – сказал Рязанцев, стоя посреди разгромленного отдела.
Скляров сидел, повесив голову. Спецназовцы прятали глаза. Один из милиционеров нервно теребил пуговицу, второй заламывал руки. На полу лежали осколки стекла и вазы.
– Это было совершенно неожиданно, – сказал Олег. – Все подозреваемые были в поле зрения, никто из них не выглядел как человек, способный на решительный поступок.
Чабрецов скрипнул зубами.
– Мы недооценили Дашу, – сказал полковник. – Хотя, если честно, я ее подозревал. Уж слишком много было против нее улик. Дарья – совсем не то, чем она кажется! На вид она мягкая, добрая и недалекая лаборантка, выпускница пединститута, учительница младших классов. А на самом деле – волчица в овечьей шкуре.
– Я тоже не верила, что это она, – сказала Ева. – Простите. Я была убеждена, что она любит Васю Юдина, и по этой причине решила, что она не может нанести ему никакого вреда.
Зеленые линзы в глазах Евы сверкали от слез, как бриллианты. Искусственная грудь вздымалась. Щеки ее покраснели от стыда.
– Я давно говорила, что это она! – воскликнула Сичкарь, выставляя вперед зубы. – Я знала, что это хитрющая тварь.
Алена переступила с ноги на ногу, и под ее ногами захрустело стекло. В разбитое окно врывался холодный осенний ветер.
– Мне трудно поверить в то, что это Даша, – мягко возразил Копейкин, разводя руками. – По правде говоря, я был очень высокого мнения о человеческих качествах Гусевой. Она выглядела очень искренней. Никаких причин сомневаться в ее чувствах к Юдину я не видел. А ведь я прожил длинную жизнь и повидал много самых разных людей…
Профессор опустил седую голову.
– Иногда в человеке вскрывается не только второе, но и третье дно, – сказала Захарова, распрямляя спину. – Бывает, человек оказывается в ситуации, когда от него ничего не зависит. Порой человек не может совладать со своими чувствами. Возможно, Даша просто стала пешкой в чьих-то руках.
– В любом случае мы теперь знаем, кто преступник, – с облегчением сказал Белобородов, через его лоб протянулась длинная, но неглубокая царапина – его зацепил осколок упавшего на голову стекла. – Мы можем считать себя свободными?
– Да, – ответил Чабрецов, – мы вас всех сейчас отпустим под подписку о невыезде. Не покидайте город. Будьте на связи. Возможно, нам еще понадобится ваша помощь.
Копейкин, Захарова, Белобородов и Сичкарь стали быстро собираться. Было далеко за полночь, и сотрудникам отдела пульсаров, переживших за день множество потрясений, не терпелось как можно быстрее попасть домой.
Холодный, продуваемый всеми ветрами отдел опустел.
– Это провал, – сказал Чабрецов, обращаясь к Рязанцеву и Еве. – Мы упустили преступницу.
– Зато мы теперь знаем, кто это, – ответил полковник, – нам нужно только выяснить мотив и имена сообщников. Если честно, Даша нам очень помогла. Она сама себя разоблачила.
– Зачем она все это сделала? – спросила Ева. – Я совершенно не могу понять.
– Нервы сдали, скорее всего, – коротко сказал Чабрецов. – Она почувствовала, что запахло жареным. Против нее было слишком много улик. Волосы, фотография, показания Сичкарь о том, что Даша перемешивала варенье, а также вымытая банка, которую вполне можно списать на попытки замести следы. Возможно, Гусева боялась, что мы начнем проверять личные вещи сотрудников и найдем у нее упаковку с ядом. Кроме того, она попала под арест, а это значит – лишилась свободы передвижения. А ведь вполне возможно, что ее роль в этой истории еще не закончена.
В разгромленном помещении отдела повисла тишина. Скляров подошел к окну и выглянул вниз. Два милиционера и два спецназовца, не сумевшие в простейшей ситуации остановить девушку, сидели, глядя в пол.
– Ответ, возможно, находится совсем не там, где мы думаем, – сказал Чабрецов после паузы, и на его лице появилась злая улыбка. – Даша, безусловно, является лишь инструментом в чьих-то руках. Но в чьих? Кого она слушается так, что готова пойти ради него на преступление?
– Ты хочешь сказать, – недоверчиво сказала Ева, – что это Вася все подстроил? Что на самом деле он не являлся жертвой? Не слишком ли сложная инсценировка? Чего он хотел добиться всем этим цирком?
– Я не думаю, что ты прав, Денис, – покачал головой Рязанцев. – Хотя данную версию надо проверить хотя бы потому, что Юдин, безусловно, именно тот человек, ради любви к которому Даша сделала бы все, что угодно. Возможен и другой вариант, – сказал он после паузы, – Гусеву убедили в том, что она действует на благо Юдина.
– Она бы сразу рассказала все Васе, – заметила Ева. – Она его любит, я чувствую.
– Да уж… шерше ля фам, – вздохнул Денис.
Где-то в глубине души его не оставляло убеждение, что все без исключения действия развернувшейся драмы имеют стройное логическое объяснение и что он, Денис, уже имеет на руках все факты для того, чтобы решить эту загадку.