Все без ума от Евы
Шрифт:
Чабрецов вытер со лба пот.
– Ты хочешь знать, какое звено в этой цепочке лишнее? – спросил он полковника.
– Да, – кивнул Владимир Евгеньевич. – Например, я хочу знать, имеет ли отравление Степана какое-либо отношение к похищению Юдина или кто-то просто улучил подходящий момент?
– Думаю, имеет, – подала голос Ева, – потому что иначе надо принять на веру тезис, что среди пятерых сотрудников отдела аж два преступника, а мне это кажется сомнительным. Думаю, злодей всего один. Сначала этот человек информировал своих сообщников о времени, когда Юдин уходил с работы,
Ева перевела дух, смутилась и замолчала.
– Но миссия нашего Икса на этом не завершилась, – продолжил Чабрецов, перехватив инициативу. – Когда Юдин на следующий день пошел за печеньем, наш неизвестный враг тут же сообщил об этом людям, поджидавшим внизу, в машине. Вася был перехвачен неизвестными на пешеходном переходе, причем даже вооруженный агент, проследовавший за Юдиным, ничего не смог сделать. Получив сигнал о том, что астроном схвачен, Икс отравил варенье и подвинул банку поближе к Степану.
Рязанцев наконец открыл глаза.
– Даша, – сказал полковник. – Больше некому.
Ева схватилась за голову.
– Только она могла знать, что через несколько минут Юдин пойдет в туалет, – сказал Чабрецов. – И волосы ее, возможно, вовсе не подброшены для отвода глаз, а сами упали с ее головы. Что касается фотографии, то Даша была уверена, что Васю схватят, вследствие чего у него не будет возможности проверить карманы похитителей.
– Откуда она знала, что варенье съест именно Касьянов? – спросил Денис.
– Потому что Даша поставила банку именно рядом с тем местом, куда должен был сесть Степан, – ответил полковник.
Чабрецов потянулся, разминая спину, встал на цыпочки и потянулся вверх, сцепив руки в замок.
– Ладно, – сказал полковник, – примем версию о Гусевой в качестве наиболее вероятной, но не будем на ней зацикливаться. Может быть, Икс не знал, что варенье съест Степан. Он, может, всех хотел отравить? Может, этот человек ненавидит всех своих коллег? Икс-то знал, что Юдин не вернется с союзным печеньем. Он надеялся, что уложит весь отдел.
– Но он-то варенье не ел, – заметил Чабрецов, – не станет же он сам есть крысиный яд.
– Ха-ха, – засмеялся Рязанцев. – А вот и нет! Для отвода глаз наш Икс должен был съесть пару ложек.
– Вот Белобородов и съел. Как раз две ложки, – заметила Ева.
– Сейчас мы придем к выводу, что Даша и Алексей Михайлович действуют в паре, – скептически поднял бровь полковник, – поэтому они неуловимы. Но я почему-то думаю, что это не так. У нас имеется только один преступник. Он просто чрезвычайно хитер и осторожен. И это тоже больше похоже на Белобородова. Я не верю, что простодушная Даша, бывшая учительница младших классов, могла все это провернуть и не попасться. К тому же у нее нет мотивов.
– Мотивов нет ни у кого, – вздохнул Чабрецов.
Полковник подтянул к себе лист бумаги.
– И все-таки что такое «ВА»? – спросил он.
Часы пробили двенадцать ночи. Начались новые календарные сутки…
Анна Юдина открыла дверь и в ужасе закрыла рот рукой, чтобы не закричать. За косяк держался Вася. Он вошел, с трудом переставляя ноги, и сел на пуфик в прихожей. В его ботинке хлюпнуло. На коврике расплылось красное пятно.
– Сынок, – проговорила Анна, протягивая руку к телефону, чтобы позвонить в «Скорую», – сынок, что с тобой случилось?
– Собаки. Пуля. Колючая проволока, – коротко перечислил Вася.
Он поднял штанины искусанными и исцарапанными руками. На ногах были кровавые раны от собачьих зубов. Поморщившись, Вася взял с полки зарядное устройство, сунул в розетку, вынул из кармана телефон и поставил его на зарядку.
– Не надо никуда звонить, – сказал Юдин. – Давай промоем и перевяжем, что можно, а потом я сам схожу в травмопункт и попрошу зашить раны и сделать мне прививки против бешенства и от столбняка.
Анна кинулась в кухню, где была аптечка. От слез и потрясения она ничего не видела и только тихонько подвывала от ужаса.
– Ма, – сказал Юдин, – мне еще очень повезло. Точно. Не плачь.
Мама поставила перед Васей таз с водой, флакон перекиси, зеленку, бинты и вату и принялась промывать его раны, обильно поливая их слезами. Юдин стиснул зубы, чтобы не застонать.
– Скажи, сынок, кто это сделал? – сказала Анна.
– Кто мой отец? – ответил Василий вопросом на вопрос.
Анна закашлялась.
– Ты не пошел сразу в больницу, потому что хотел задать мне этот вопрос… – ответила она.
– Да.
Анна густо поливала истерзанные ноги сына зеленкой и туго их бинтовала. На белой ткани тут же проступали красные пятна.
– Я не знаю, – ответила мама. – Честно! Я не знаю, кто твой отец.
Вася вздохнул.
– Это важно, – ответил Вася. – Пожалуйста, скажи мне. Когда-то, когда мне было шесть, ты мне сказала, что он был военным и погиб на войне. Но я уже тогда понял, что это неправда. Даже если ты не знаешь имени моего отца, даже если это была случайная страсть, даже если он был женат и ты пообещала ему молчать – расскажи мне.
Анна молчала.
– Пожалуйста, ответь, – попросил Юдин. – Что бы и как бы там ни было, я хочу это знать.
Мать задрожала.
– Сынок, – сказала наконец Анна, – я не знаю не только кто твой отец, но и кто твоя мать. Я взяла тебя из детского дома, когда тебе было семь месяцев!
Василий сидел, не в силах осознать правду. Потом, поняв все, он взял мать за руку и поцеловал ее морщинистую ладонь, измазанную зеленкой и покрытую перекисью.
– Спасибо тебе за все, мама, – сказал Юдин. – И родных детей не все так любят, как ты меня.