Все, что мне нужно

Гудмэн Джо

Взгляд Истлина остановился на руке Софи.

– Я не верю вам, леди София.

– Это ваше право, милорд, - не стала возражать девушка.

– Я думаю, что вас подвергли наказанию.

– Я не представляю, как переубедить вас.

Ист оттолкнулся от стены и приблизился к Софии. Теперь он стоял, в каком-то футе от нее.

– Встаньте.

Длинная изящная шея Софи, казалось, стала еще тоньше, когда она беспомощно подняла глаза на маркиза. Встать сейчас означало бы оказаться прижатой почти вплотную к Истлину.

– Спасибо, мне достаточно удобно.

– Я не спрашивал, удобно ли вам. Встаньте.
–

Ист схватил девушку за локти и поставил ее на ноги.
– Покажите-ка мне ваши руки.

– Я не…

Ист отпустил ее локти и теперь держал за запястья. Он поднял руки Софи вверх так, что широкие шелковые рукава упали вниз, обнажив руки до самых плеч. Слишком тусклый свет не давал возможности что-нибудь разглядеть, но Истлин смог заметить синяки чуть повыше локтей. На мгновение он отпустил ее, чтобы взять лампу, но стоило ему отвернуться, как Софи, опустив рукава платья, крепко обхватила себя руками. Ист заметил ее маневр и спокойно сказал:

– Если вы закричите, то, можете быть уверены, через неделю мы окажемся женаты.

– Я не стану кричать, уверяю вас.

– Хорошо.
– Он приблизился к Софи, держа в руках лампу. Подняв ее повыше, чтобы лучше видеть, он скомандовал: - Покажите мне вашу левую руку.

В более ярком освещении синяки проступили гораздо четче. Их форма и расположение говорили сами за себя.

– Тремонт?
– спросил Истлин.

– Нет.

– Значит, Дансмор, - произнес Истлин в утвердительной форме. Продолжая изучать ее руку. Ист заметил, что самые свежие кровоподтеки не единственные.
– Виконту нравится жестоко с вами обращаться.

Софи едва заметно пожала плечами, как бы желая показать, что ей все равно.

– Но почему, Софи?
– нахмурился Истлин.

– Наверное, потому, что я веду себя неблагоразумно, старательно пряча глаза, ответила она.
– И проявляю несговорчивость.

– Совершенно верно, - подтвердил Ист.

Софи резко вскинула голову. Ее губы раскрылись, но от замешательства она лишилась дара речи.

У нее потрясающе красивый рот, подумал Истлин. И вряд ли представится еще возможность поцеловать ее. Ист наклонил голову и коснулся губами ее губ. Она продолжала смотреть на него широко открытыми глазами, и Истлин невольно улыбнулся - столько беспомощности и изумления заключалось в ее взгляде. Когда наконец она освободилась из его объятий, прервав поцелуй, Истлину показалось, что Софи едва держится на ногах.

– Ты ужасно неуступчива, - прошептал он, беря ее за подбородок.
– И такую неординарную личность, обладающую выдающимся умом, убогая посредственность всегда будет стараться загнать в жесткие рамки. Ты не должна и дальше терпеть издевательства.

Софи не слушала, она еще не отошла от поцелуя, продолжая чувствовать прикосновение губ Гейбриела к своим губам. Ощущение казалось настолько острым, что она невольно прижала руку ко рту. Ему не следовало так делать, думала она.

– Я поговорю с Дансмором, - услышала она голос Иста.
– Это…

– Нет!
– пришла она наконец в себя.
– Вы не сделаете этого.
– Софи отчаянно замотала головой.
– Ваше вмешательство не поможет, а только ухудшит положение. Вы ведь не любите, когда вмешиваются в ваши дела. То же самое можно сказать и о Гарольде.

– Я не имею обыкновения

мучить женщин. Их следует защищать. Никому не позволю грубо обращаться с вами. Если я и допускал ошибки в своей жизни, то намерен твердо придерживаться своих принципов.

– Вы заблуждаетесь. Вы просто соблюдаете рыцарский устав и, как всякий рыцарь, спешите творить добро, идя на благородный риск и не задумываясь, всегда ли праведные поступки приносят пользу. Пожалуйста, не надо презрительно поднимать брови в вашей высокомерной манере. Я показываю вам пример работы моего выдающегося ума, как вы его назвали. А убогая посредственность в вашем лице имеет шанс получить урок, если вы будете меня слушать.

Софи изогнула бровь цвета меда и передразнила надменное выражение лица Истлина, приведя его в едва ли не в веселое расположение духа.

– На каком основании вы стали бы разговаривать с Гарольдом?
– продолжала Софи.
– Как бы вы объяснили, что вам все известно? Если бы вы просто заявили, что знаете обо всем с моих слов, он, в свою очередь, стал бы утверждать, что я все сильно преувеличиваю или даже лгу. Если бы вы настаивали, что видели свидетельства его жестокого обращения со мной своими глазами, с его стороны естественно поинтересоваться, как подобная вещь стала возможна. Он уверен, что последний раз мы разговаривали с вами месяц назад. Мне кажется, вы согласитесь, что ему лучше оставаться и впредь в подобном заблуждении.

Истлин внезапно почувствовал себя провинившимся школьником.

– Но я не могу все оставить как есть, - отозвался он спокойным тоном.
– С моей точки зрения, самый короткий и эффективный путь оказать вам необходимую помощь - жениться на вас. А самый верный способ добиться цели - дать знать вашему дяде, что я посетил вас здесь сегодня ночью.

Софи смертельно побледнела, а ее ноги, казалось, налились свинцом.

– Умоляю вас, не нужно, - произнесла Софи, но тут же замолчала, увидев, что Истлина абсолютно не трогают ее просьбы.

– Почему вы позволили мне войти сюда?

Софи нахмурилась, не в силах сообразить, что имеет в виду маркиз.

– Мне кажется, я не смогла бы удержать вас снаружи. Вы ведь легко проходите сквозь стены.
– Она знала, что говорила.

Выполняя дипломатические поручения, Истлину невольно пришлось обучиться самым разнообразным приемам проникновения в нужные ему помещения, в том числе и с помощью методов, не принятых в его кругу, что не раз сослужило ему хорошую службу.

– Я спросил вашего разрешения войти, - напомнил он Софи, - и вы его дали.

– Вы стояли под окном моей спальни и вели себя таким образом, что могли привлечь внимание к нам обоим.
– Теперь в голосе Софи звучал гнев.
– Вы заставляете меня пройти между Сциллой и Харибдой и делаете вид, что предлагаете мне хороший выбор.

Звук, вырвавшийся из горла Истлина, напоминал нечто среднее между сдавленным смехом и сдерживаемым кашлем. Между Сциллой и Харибдой - именно так охарактеризовали его положение Нортхем и Саут, когда впервые услышали о помолвке. Выражение вполне применимо к нему сейчас. Его бывшая любовница, по меткому описанию Саутертона - бурлящий водоворот, чудовище в женском обличье, несущее гибель и смерть в пучине своей всякому мужчине, презревшему осторожность…