Всё, что нужно для счастья
Шрифт:
А тот бред, что он нёс вчера, с наступлением утра потерял надо мной всякую силу. Почти потерял. Не впервой же подставлять уши для навешивания раскисшей переваренной лапши! Сниму её, как делала раньше, и, отряхнувшись побегу дальше. Только теперь в два раза быстрее, ведь Некрасов подобрался уж слишком близко...
– Ну это как посмотреть. Бывает, расходятся люди, начинают новую жизнь, а судьба всё равно вместе сводит. И сколько ни бейся, никуда ты от судьбы не денешься. Любит он тебя, уж мне старой бабке поверь, - ага, убежишь тут, когда у Некрасова такие помощники!
Глава 7
Озеро у них небольшое. Идеально круглое, как блин, выложенный на тарелку с зелёной каймой. Разве что пахнет не молоком и сливочным маслом, а влажной травой, которую тут же принимается щипать мой беглец.
– Ну, я тогда в дом пойду. Вижу, помощник у вас тут и без меня имеется, - я смущённо пялюсь себе под ноги, а Галина Антоновна безразлично скользит взором по мужчине, который добрался брассом едва ли не до середины водоёма.
– Завтрак найдёте на плите.
Ну вот, уходит. Касается моего плеча прохладной ладошкой и довольно резво для бабушки троих сорванцов, скрывается в кустах. Лучше бы и дальше читала мне лекции о необходимости оставить после себя след на этой земле...
Я сбрасываю кеды и присаживаюсь у кромки воды, пробуя её ладошкой, а грязный как трубочист пёс, без раздумий заходит в воду по самую шею. Где этот чёртов шампунь?
– Благодарить пришла?
– солнечные лучи, отражаясь от водной глади чистейшего озера, слепят глаза, но мне почему-то кажется, что щурюсь я не поэтому. Некрасов словно сошёл с картинки. С одной из тех, что сам и наваял: волосы играют переливами от россыпи капель, глаза оставляют ожоги на моём теле, приклеившись к влажной футболке, а эта улыбка сияет ярче новогодней гирлянды - впору надевать солнцезащитные очки!
– Давай, я готов.
Максим выходит на берег, подхватывает с земли пакет с полотенцем, и наспех обтеревшись расставляет руки в стороны. Неужели думает, что я брошусь ему на шею? Ага, сейчас. Перебьётся! Складываю руки на груди и предпочитаю разглядывать облака, упрямо вздёрнув подбородок вверх. Они плывут себе по ясному небу, ни одной тучки не затесалось в стройные рядки белой ваты... Ну разве не загляденье? Так нет же! Меня как магнитом тянет ещё разочек полюбоваться его широкой грудью!
– Я твоего пса спас. Любимую футболку испачкал, пока тащил его в дом. Хотя бы поцелуй в щеку я заслужил?
Наверное. Будь на его месте кто-то другой, я бы на благодарности не поскупилась. Чмокнула бы даже дважды! А с ним - это слишком опасно. Как пройти по краю высокого утёса - он же в одних трусах!
– Хватит простого "спасибо", - прижимаю к груди заветную бутылку собачьей пены, и прихожу к выводу, что если и любоваться Максом, то уж лучше тем, что барахтается четырьмя лапами на мелководье. А то сбежит во второй раз и тогда от поцелуя мне точно не отвертеться.
– Спасибо, я теперь твоя должница. Хотя, нет. Я же с твоей дочкой вожусь, так что мы квиты.
И если совсем начистоту, то это он мне по гроб жизни обязан.
– Вот так ты ценишь жизнь своего пса. А слез-то было! Ладно, я вот негордый, - он устраивает свою руку на моей пояснице и уж слишком низко склоняет голову над моим лицом. Не собрался же он...
– Я неделю об этом мечтал, - бегло скользит губами по пылающей щеке и буквально через секунду оставляет меня в одиночестве ёжится на утреннем ветру.
– Всю одежду мне намочил!
– я ворчу, а он уже натягивает на крепкие ноги шорты-бермуды.
– Можно же не переходить грани?
– Мы ночевали в одной постели. Какие грани, Васён? Радуйся, что я хорошо воспитан, иначе невинным чмоком бы не отделалась. Сонька уже поела? Нужно выдвигаться. К вечеру мы должны быть в Подольске. И раз уж ты так удачно меня подкараулила, предлагаю кое-что обсудить.
Подкараулила? Да нужен он мне как телеге пятое колесо! Если бы знала, что ему вздумалось искупаться, лучше бы с Петровичем позавтракала!
– Валяй, - пожимаю плечами и приманиваю к себе пса, тут же принимаясь обильно намыливать его шерсть.
– Если ты переживаешь о том, что я буду мешать тебе клеить пьяную свидетельницу, то выдыхай. Я на эту свадьбу не сунусь.
– Сунешься, и это не обсуждается.
– С чего бы?
– С того, что я уже Новикова предупредил. И о тебе, и о Соньке.
– Велика проблема! Скажи, что у меня невыносимый характер и ты высадил меня на обочину. А Соня... Да мало ли! В дороге укачало!
– чем не легенда? Тем более что в случае со мной такой исход звучит вполне правдоподобно. Вон Некрасов уже в третий раз за сегодняшнее утро скрипит зубами!
– Не собираюсь я ничего придумывать. Развеемся, сто лет вместе никуда не ходили...
– И дай бог, чтобы так продолжалось и дальше. Чего ты ко мне прицепился? Я лучше одна сестру поищу, - адрес есть, и таксистов в Столице хватает. Вот домою пса, погружу наши котомки в машину и как только мы доберёмся до пункта Б, сниму номер в какой-нибудь захудалой гостинице. На дорогую явно не хватит,мне ещё у Антипа Петровича сало покупать.
– Тебе трудно, что ли? Тем более что Сонька праздника ждёт, - бывший муж садится на траву рядом со мной и выхватывает поводок, который я с трудом держу скользкими руками, по самые локти перемазанная пеной. Помощник, твою мать.
– Я там один от скуки умру.
– Да что ты? Всю жизнь без меня справлялся, а тут на тебе: Василиса понадобилась!
– да я скорее поверю, что он берёт меня как прикрытие, чтобы постаревшие одноклассницы (если такие там всё же будут)не вешались ему на шею . Он же наверняка с самого детства такой обаятельный. А уж сейчас, когда от подростковой худобы не осталось и следа, и вовсе конфетка, которую даже я развернула бы с превеликим удовольствием. Развернула, посмаковала, а потом до конца своих дней пыталась бы договориться с собственной совестью.