Все, что она хочет
Шрифт:
– Вы уже поужинали?
– спросила Тиффани у бабушки, взяла ее руку, погладила, поцеловала.
– Да. И очень вкусно. Тунец с картошкой фри и брокколи. Обожаю брокколи. Ты ее тоже готовь. Очень полезный овощ. И про фрукты не забывай. В них самые необходимые для жизни витамины...
– начала она привычно-заботливо, будто Тиффани все еще была ребенком.
– А пасту вам дают? Ты раньше пасту любила. И спагетти.
– И пасту, и спагетти дают. С сыром, с болонским соусом. Конечно, тут соусы из супермаркета, вкус не тот, какой-то смазанный. А соус должен быть острым, чтобы возбуждал аппетит и поднимал настроение. Когда мы
– Я тоже пиццу люблю, - вставила Лора. Долго сидеть молча у нее не получалось.
– «Фунджи» - с грибами. Отличный вкус! Что главное: от нее не поправишься. Мне велели за весом следить. Приходится обращать внимание на калории. Не то, что в молодости - ели, сколько хотели. Что такое «калории» не знали.
5.
Повеяло свежим ветерком. У Мелани выбилась длинная прядка и заколыхалась на щеке. Тиффани убрала ее за ухо, поцеловала бабушку в щечку, прошептала:
– Люблю тебя. Ты моя самая дорогая. Не забывай, ладно?
– Ладно, миленькая.
– Посмотрела изучающе.
– Ты на отца похожа. На моего младшенького, любимого Винченцо...
К лавочке неслышно подошла персональная помощница Мелани - Тамара Янг, коричневолицая, с добрыми глазами, постоянно влажными, вроде ей все время хотелось плакать от сочувствия к пациентам. Развлекая их, она рассказывала о себе: родители приехали с Ямайки еще до провозглашения там независимости в шестьдесят втором году, сама родилась в Америке, в отпуск ездит на родину предков, в Кингстоне живут двоюродные братья с детьми. Тамара - убежденная католичка, полюбила Мелани, когда увидела над ее кроватью распятие.
Наклонилась к Тиффани:
– Пора уходить с террасы, а то миссис Ди Люка простудится. Вам помочь? Привезти кресло?
– Нет, спасибо, миссис Янг. Я справлюсь.
Коляска Мелани не требовалась. Несмотря на солидный возраст - недавно исполнилось восемьдесят три, физически она чувствовала себя сносно, только память стала подводить. То, что идет необратимый процесс в мозгу, она не осознавала, забывчивость списывала на годы. Доктора держали язык за зубами, внучка про болезнь не упоминала - боль и беспокойство держала при себе. Она зорко следила за разработками ученых, каждое новое сообщение об успехе читала с надеждой в сердце. Но до сих пор действенного и безопасного препарата от Алцгеймера не найдено, а на радикальные меры как электрошок или «промывка мозгов» она никогда не согласится - не стоит делать из бабушки «лабораторного кролика».
Держа под руку, Тиффани помогла ей подняться и повела «домой» в апартаменты, которые находились по коридору направо четвертая дверь. Апартаменты крошечные, зато двухкомнатные. В гостиной умещалось самое необходимое: телевизор, два кресла, столик и огромное кресло «лейзи бой» - с высокой спинкой и широкими подлокотниками. В спальне за перегородкой - кровать, тумбочка, стул, встроенный шкафчик. В туалете унитаз с подручниками и сидячий душ с нескользким, ребристым полом. Кухни нет, готовить самим запрещено. Жильцы питались в общей столовой, выбирая меню на следующий день из двух вариантов.
Мелани устроилась на кресле и будто утонула в его комфортабельных внутренностях. «Лейзи бой» был сконструирован специально для пожилых, управлялся пультом и при необходимости раздвигался как кровать.
Тиффани прикрыла бабушку теплым пледом, тщательно подоткнув под ноги.
– Устала?
Та прикрыла глаза и слабо качнула головой - нет. Тиффани придвинула низкий стульчик, села рядом. Взяла ее руку, осторожно погладила. Рука хрупкая, беззащитная - мясо усохло, кожа провисла между косточками, расходившимися от пульса к пальцам, у основания их выступили костяные бугорки. По ним бабушка когда-то учила ее разбираться - в каком месяце тридцать дней, в каком тридцать один. Маленькая Тиффани так и не поняла, почему февраль обидели - недодали дней. Было его жаль как человека. Мечтала: когда вырастет, попросит губернатора штата исправить несправедливость. А когда к ним однажды приблудился кот с обрубленным хвостом, назвала его Февраль.
Рука пахла знакомо, по-родному.
Приложилась щекой.
Сидели так - долго, молча, и не хотелось шевелиться или прерывать молчание.
– Я тебе кое-что принесла, - проговорила внучка потихоньку.
– Опять фрукты? Не надо, девочка. Нас здесь хорошо кормят. Не беспокойся, пожалуйста. Мне тебя видеть радость. Спасибо, что не забываешь. Трое детей у меня, и никто не навещает. Только ты. Внученька моя, дорогая...
Она притянула Тиффани к себе, обняла за голову, потянулась дрожащими губами - поцеловать. Та едва удержалась, чтобы не заплакать. Жалко бабушку, не помнит, что из троих детей двое умерли, а на третьего ей рассчитывать не стоит.
Состояние ухудшается буквально с каждым днем. Что будет, когда Мелани перестанет ее узнавать? Посмотрит чужими глазами? Спросит: вы кто, мисс? Они станут чужими...
Нет, слишком больно об этом думать.
Неужели нельзя предотвратить? Или хотя бы оттянуть?
Доктор Хадсон сказал - ей необходимо тренировать память, чтобы не забывать прошлое и не терять себя в настоящем.
В «Подсолнечнике» для таких пациентов два раза в неделю организуют групповые занятия. Инструктор дает задания на запоминание - показывает несколько слов, закрывает, предлагает назвать. Идея хорошая, но неперсональные занятия имеют малый эффект.
Еще рекомендуют почаще разгадывать кроссворды и напрягать мозги японской игрой с числами «судоку».
Мелани не подошло: от кроссвордов глаза уставали, «судоку» оказалась слишком сложной.
Тогда Хадсон посоветовал почаще разговаривать с бабушкой о прошлом - в подробностях, с описаниями людей и событий. Идеальный вариант - использовать старые фотографии. Если остались.
К счастью, у Тиффани остались. И она позаботится о том, чтобы Мелани как можно дольше сохраняла ясную голову.
Достала из сумки альбом - распухший фолиант с потертыми обложками, на верхней в овальном окошке цветок, раскрашенный в ненатуральные, кичевые цвета. Толстые страницы с фотографиями переложены тонкими, шелестящими листками. Раскрыла, показала на первое фото с волнистыми краями: сосредоточенный юноша в пиджаке и коротковатых брюках рядом с девушкой в строгом, темном платье и белых носках.
– Это кто?
– Дай очки.
Мелани посадила на нос очки для чтения с продолговатыми стеклами без оправ, нахмурила брови, напрягла глаза. Долго, очень долго вглядывалась в старое изображение, которое раньше было черно-белым, теперь приобрело желтоватый налет.