Все, что останется

Корнуэлл Патриция

– То есть спортивная, - сказал Марино.

– Зависит от того, как вы смотрите на это.. С моей точки зрения, "корветт" - спортивная машина, а "альбатрос" или "коугар" - так, причуда.

– Могли бы вы сказать, сколько человек сидело внутри этой машины? поинтересовалась я.

Он отрицательно покачал головой.

– Нет. Не знаю. Было довольно темно, да я и не приглядывался.

Марино достал из кармана блокнот и стал листать его.

– Мистер Джойс, - сказал он, - Джим Фримэн и Бонни Смит пропали двадцать девятого июля, в субботу. Вы уверены, что видели машину накануне? Уверены, что не после?

–

Так же уверен, как то, что я сижу перед вами. Я знаю потому, что заболел, я уже говорил. Начал заболевать на второй неделе июля. Я помню потому, что тринадцатого июля день рождения моей жены. В день ее рождения я всегда ходил на кладбище положить цветы на могилу. Сразу же после возвращения с кладбища стал странно себя чувствовать. На следующий день я свалился и не мог выбраться из кровати.

Он помолчал.

– Должно быть, пятнадцатого или шестнадцатого, когда я вышел из дома за почтой и увидел машину.

Марино вынул из кармана солнцезащитные очки, собираясь уезжать.

Мистер Джойс, человек, умудренный жизненным опытом, спросил:

– Вы полагаете, что есть что-то общее между этими убитыми парами и моей собакой?

– Мы пытаемся во многом разобраться. Будет лучше, если вы никому не расскажете о нашей беседе.

– Ни слова, нет, сэр.

– Буду весьма признателен.

– Заезжайте снова, когда сможете, - сказал он.
– Приезжайте в июле, пойдут томаты. У меня есть сад, лучшие томаты в Вирджинии. Но не ждите лета, если соберетесь, приезжайте раньше. В любое время. Я всегда здесь.

Стоя на крыльце, он смотрел нам вслед. Пока мы двигались по грязной дороге к шоссе, Марино высказал свою точку зрения:

– Меня заинтересовала машина, которую он видел за две недели до убийства Бонни Смит и Джима Фримэна.

– Меня тоже.

– Что касается собаки, то тут у меня есть сомнения. Если бы собаку застрелили неделями, даже месяцами раньше исчезновения Джима и Бонни, то, полагаю, мы могли предположить, что движемся в нужном направлении. Но, черт подери, Проклятый был застрелен за добрых пять лет до того, как стали погибать пары.

"Зоны убийства", - подумала я. Может быть, мы действительно натолкнулись на нечто.

– Марино, тебе не кажется, что мы имеем дело с человеком, для которого выбор места преступления играет большую роль, чем выбор жертв?

Он посмотрел поверх меня, прислушиваясь.

– Этот индивидуум может потратить немало времени на поиск подходящего места, - продолжала я.
– Когда он его находит, он начинает охоту, устраивает засаду около места, которое тщательно выбирает. Главную роль играет место и время года. Собака мистера Джойса была убита в середине августа. В самое жаркое время года, но не в охотничий сезон. Каждая из пар была убита по окончании охотничьего сезона. В каждом случае тела обнаруживали недели, месяцы спустя, в охотничий сезон. Находили охотники. Такова схема.

– Ты считаешь, что убийца выезжал на поиски места для убийства, когда на него напала собака, увязалась за ним и спутала ему планы?
– Он посмотрел поверх меня и задумался.

– Я просто высказываю пришедшие в голову соображения.

– Не обижайся, но мне кажется, что это предположение можно сразу же выбросить в окно, если этот тип выслеживал пары годами, прежде чем перейти к делу.

– Думаю, этот индивидуум имеет

очень богатое воображение.

– Может, тебе стоит приступить к работе над его портретом? Ты начинаешь походить на Бентона.

– А ты начинаешь вести себя так, словно списал Бентона со счетов.

– Нет. Просто сейчас я не в настроении иметь с ним дело.

– Он все еще твой партнер, Марино. Мы с тобой не единственные, на кого оказывается давление. Не будь излишне строг к нему.

– Определенно у тебя сегодня день бесплатных советов, - сказал он.

– Радовался бы, что они бесплатные, потому что тебе потребуются всевозможные советы.

– Как насчет обеда?

Время близилось к шести вечера.

– Сегодня у меня тренировка, - мрачно ответила я.

– Полагаю... Полагаю, именно этим ты и посоветуешь мне заняться.

Мысль о тренировках заставила нас обоих потянуться за сигаретами.

Несмотря на все мои старания ехать быстрее, чтобы добраться до Вествуда вовремя, я опоздала на урок по теннису. Одна из застежек на моих спортивных туфлях лопнула, рука неуверенно держала ракетку. Наверху работал мексиканский буфет, а это означало, что смотровая галерея была забита народом, который, уплетая фирменные "такос" и потягивая из бокалов "маргаритас", наблюдал за моим унижением. Запоров пять подач подряд, послав мячи за пределы площадки, я начала подгибать колени и замедлять поворот корпуса. Следующие три мяча попали в сетку. Прием мяча был жалким, об ударах из-за головы лучше не вспоминать. Чем сильнее я старалась, тем хуже получалось.

– Ты открываешься слишком рано, а удар наносишь слишком поздно.

Тед подошел ко мне.

– Слишком отклоняешься назад, недостаточна проводка мяча вперед. И что получается?

– Надеюсь преодолеть трудности, - проговорила я. Мое разочарование перерастало в гнев.

– Твоя ракетка сильно развернута вперед. Раньше отводи ракетку назад, поворачивай плечо, шаг, направляй удар вперед. Старайся подержать мяч подольше на ракетке.

Выйдя со мной на линию удара, он показал, как надо бить, подав несколько мячей над сеткой. Я с завистью за ним следила. У Теда были рельефные мускулы, как у скульптур Микеланджело, совершенная координация движений. Он без особых усилий мог так закрутить мяч, что тот, по его желанию, либо перелетал вам через голову, либо падал у самых ног. Мне интересно, осознают ли великолепные атлеты, как должны себя чувствовать на их фоне все остальные.

– Большинство твоих проблем заключено в твоей голове, доктор Скарпетта, - сказал он.
– Ты где-то витаешь и хочешь стать Мартиной, когда гораздо лучше, если бы ты была сама собой.

– Ну, знаешь. Я уверена, черт подери, что не смогу быть Мартиной, пробормотала я.

– Не настраивай себя исключительно на выигрыш очков, делай все возможное, чтобы не проиграть их. Играй умно, соберись, держи мяч в игре, пока не ошибется оппонент или не предоставит тебе возможность для хорошего удара. В этом смысл игры. Игры клубного уровня не выигрывают - их проигрывают. Тебя побеждают не потому, что выигрывают у тебя больше очков, а потому, что ты проигрываешь больше очков, чем они.
– Глядя на меня вопросительно, он добавил: - Готов поспорить, что ты не столь нетерпелива на работе. Ты в состоянии отразить любой мяч и безошибочно работать хоть целый день.