Всё, что ты хочешь
Шрифт:
– Понял.
Она заходит на второй круг.
Я спрашиваю старика:
– Что было дальше?
Витель тушит бычок о подошву ботинка, щелчком пальцев ловко отправляет его через высокий забор, на ту сторону, и с удовольствием продолжает свой рассказ:
– Дальше? Финансисты не договорились с политиками, Лемье не смогли разрулить ситуацию, и грянул страшнейший экономический кризис. Банки рухнули, акции и недвижимость обесценились, люди обеднели, безработица достигла сорока процентов, товары перестали продаваться, производители стали разоряться и увольнять рабочих и служащих, увеличивая процент лишенных работы, – обычная схема. Лемье потеряли в весе капитала, но остались на коне. Где взять денег безработным? Пойти и продать парочку желаний – на три месяца семье хватит,
Адель, делая второй круг, попадает банкой на черту в квадратике номер девять. Она чертыхается, закусывает губу и уступает мне очередь. Без всякого желания я кладу железный кружочек в квадратик номер один, поджимаю правую ногу и начинаю прыгать на левой. Оказывается, я левша. У меня неплохо получается. Продвинувшись к пятому квадратику, я спрашиваю старика:
– Что было дальше?
Витель, с интересом наблюдая за моей ведущей ногой, продолжает рассказ:
– Хотите – верьте, хотите – нет, но дальше была война свободных от ОКА людей с корпорацией Лемье. Разве мог нормальный человек наблюдать спокойно, как мир катится в бездну? Я участвовал в ней, на стороне ЧИСТЫХ. В одно время по всему миру мы вышли громить и жечь их офисы. Охрана Лемье стала применять оружие, появились первые жертвы. Тогда и мы ответили им тем же. Власти растерялись. В одних местах полиция и войска были на их стороне, в других – на нашей. Правительства, президенты стран не могли контролировать ситуацию. Полный бардак. Кровь лилась рекой. В мусульманских странах, где Лемье не так сильны, мы добились значительных успехов. Но не тут-то было. Братья организовали передвижные мобильные офисы и устроили грандиозную распродажу желаний, с небывалыми скидками. Теряющие жизненную силу люди бросились туда, разбирая все подряд на последние гроши. Потом оказалось, что к каждому желанию прилагалась небольшая добавка – ненависть к инакомыслящим, к тем, кто устраивает беспорядки и сопротивляется, к людям, свободным от ОКА. За огромные деньги, ресурсы и привилегии они подкупали колеблющихся генералов и политиков. Они создавали и вооружали народные дружины, сплошь состоявшие из зомбированных граждан, помогавшие подконтрольным регулярным войскам и продажной полиции. Наших ловили, брали в плен и ставили перед выбором: или смерть, или ОКО. Практически все выбирали последнее. Война длилась пять лет, и мы проиграли по всем статьям. Правительства, состоявшие из действительно ЧИСТЫХ людей, рухнули, власть в мире захватили ставленники Лемье. Те, кто выжил, должны были спрятаться, затаиться. Их и по сей день считают заговорщиками и отлавливают, предоставляя все тот же выбор: ОКО или смерть. Вот так вот!
Я делаю ошибку в десятом квадратике: банка попадает на черту. Адель прыгает от радости, потирает руки. Теперь ее очередь. Я спрашиваю:
– Вас тоже заставили?
Витель достает сигаретку, нервно мнет ее пальцами. Его взгляд становится беспомощным и грустным, его глаза увлажняются, блестят.
– Нет. Жена моя, мама Адель, заболела. Нужны были огромные деньги на ее лечение. Так мы с дочкой продали свои желания. Но ей это не помогло, она умерла. Это случилось три года назад. А до тех пор мы прятались, жили, как мыши, в постоянном страхе.
– Простите, я не знал.
– Ничего, ничего…
Старик закуривает, смотрит себе под ноги. Адель сбивается, банка вылетает за границы прямоугольника. Она расстроена. Стоит, опустив глаза, молчит. Наверное, нахлынули грустные воспоминания. Снова моя очередь. Перед тем как приступить к прыжкам, я спрашиваю старика:
– А как же, извините, закон природы, в соответствии с которым желания переходят к людям от окружения? Любой человек, даже с ОКОМ, все равно находится в обществе! Он все равно неизбежно должен заразиться чужими желаниями, причем бесплатно!
Витель оживляется:
– Хороший вопрос! Но ОКО устроено так, что это не работает. Братья поставили ограничение. Хотите – верьте, хотите – нет.
– Но ведь это против законов природы!
– Летать в воздухе, в самолете, казалось бы, тоже против закона гравитации, открытого Ньютоном. Однако же люди делают это.
– Прыгай! – говорит Адель.
Я бросаю банку в первый квадрат.
– Так что делать? Как остановить это беззаконие?
– Для начала нужно иметь такое желание. А оно осталось у немногих. Люди Лемье следят за неблагонадежными, например за мной. Теперь они будут следить и за тобой – знай это. Это желание в избытке есть у людей, свободных от ОКА, но они не могут передать его нам.
– Ну, прыгай же! – просит Адель.
Я запрыгиваю на цифру один.
– Неужели нет никакого выхода?
Старик поднимается со скамейки:
– Есть! И я скажу вам какой.
Я стою на одной ноге в первом квадрате и смотрю на него. Я снова все с тем же удовольствием ощущаю, что всю мою теперешнюю жизнь определяет одно главное желание. Оно во мне пульсирует, требуя наполнения, – праведное желание разобраться во всем, что происходит в этом мире, и устроить жизнь людей по справедливости.
– Ты будешь играть или нет? – обижается Адель.
Ее папа выпускает изо рта колечко дыма, задумчиво на него смотрит.
Ну же, говори, старик!
В этот момент во дворик врываются люди в масках, шлемах и черных защитных комбинезонах. Их так много, что я не могу сосчитать. На их касках нарисован глаз.
ОКО!
К каждому из нас подбегают трое. Двое сбоку хватают за руки, третий защелкивает на запястьях наручники. Выходит мужчина в штатском, в белой рубашке, молодой, энергичный, белобрысый, с белыми бровями, вальяжный и самоуверенный. Наверное, главный. Он ест большое красное яблоко. Глядя на меня, он улыбается:
– Можешь опустить ногу.
Черт!
Он дожевывает очередной кусок фрукта, победоносно глядя на меня, старика и Адель, и заявляет:
– Вы все арестованы как заговорщики. Господин Витель давно находится у нас под наблюдением. Неопровержимо доказано, что он имеет тесную связь с враждебным подпольем ЧИСТЫХ. Вы, вне всякого сомнения, его пособники. Дочка все делает, как прикажет отец. А этот господин, личность которого нам предстоит установить, только что перенял от него опасное и вредное желание.
Белобрысый вызывающе на меня смотрит.
– Именем закона приказываю отвезти арестованных в место свершения правосудия.
Он говорит это и выкидывает недоеденное яблоко мне под ноги. Его остатки катятся по квадратикам и останавливаются на цифре семь.
Нас хватают под руки и волокут на улицу. Там стоят три бронемашины. В первую сажают Вителя, во вторую Адель, меня – в третью. Испуганные прохожие останавливаются в отдалении, наблюдают за происходящим с безопасного расстояния. Все происходит так быстро, что я не успеваю запомнить их лиц.
Я оказываюсь на заднем сиденье, между двумя громилами. Один из них, который справа, приставляет к моим ребрам ствол пистолета. Но я не чувствую страха. Все, чего я хочу сейчас, – разобраться во всем и устроить жизнь людей в этом мире по справедливости. Впереди шофер и еще один охранник. Двери захлопываются, и машина трогается с места. Водитель спрашивает:
– Куда их?
Тот, что слева от меня, отвечает:
– В расход. Опасные типы.
И говорит, поворачивая ко мне лицо в маске: